Дарья Чапыгина - Золотой Рассвет и Серебряный Буран

– Не смей говорить о Карвении в подобном тоне! – Араме, свирепо глянув на сына, сел обратно на подушки, глубоко выдохнув, и взял курительную трубку, чуть успокоившись. Лоб его разгладился от набежавших морщин. – Не тебе учить меня. – он зло глянул и на Вереса, словно заставляя его принять престол.

Музыка, словно музыканты старались скрыть произошедшую сцену, заиграла громче и неистовее. Ферра-драконы старались не смотреть в сторону храмовой лестницы, предоставив королю самому учить своих детей жизни.

– Именно поэтому королём станешь не ты, а Верес. – прикусив от злости красную губу, произнесла Люсин, её брови в гневе изогнулись, глаза сощурились. Женщина поминала про себя недобрым словом первую супругу Араме и мать его двух первых детей – Тори и Вереса. – Учись сдержанности, сын, и тогда, может… что-то и изменится в твоей судьбе. – желчно проговорила она.

Дэрадо скрипнул зубами, резко и неучтиво поклонился и спросил разрешения удалиться. Разрешение он получил сразу же.

Он ушёл в толпу, и танцующие тут же отскочили, предчувствуя, что, не отойди они, Дэрадо бы растолкал их или даже устроил драку, но им повезло. Верес же с извиняющейся улыбкой старшего брата обратился к отцу и мачехе взглядом.

– Ну что, готов огласить перед всеми хорошую новость? – торжественно спросил король Араме у Вереса. Но тот отрицательно покачал головой, глядя перед собой пустым взглядом чёрных глаз.

– Отец, я бы хотел поговорить с тобой с глазу на глаз. – сказал Верес, проникновенно взглянув на родителя.

– Кажется мне… – произнёс благосклонно, но с натяжкой, король, глянув на Люсин, – …что наш Верес недоволен. Ну что ж, идём. – он встал, приобнял сына за плечо и оба двинулись в обширные сады позади храма, где цвели пышные цветы и скромные яблони и вишни, наводняя воздух нежным ароматом, схожим с девственным ароматом весны. Оба ушли в цветочную тень деревьев от чужих глаз, и только когда музыка перестала долетать до их ушей, Верес с трепетом перед родителем быстро заговорил:

– Отец, я хотел сперва посоветоваться с тобой, но всё так изменилось, что я не знаю, как высказать свою просьбу, не разгневав тебя…

Араме вздохнул, предчувствуя, что отнюдь не Дэрадо надо было сегодня журить, но чувствовал он к сыну нежность и любовь, поэтому готов был выслушать любую просьбу того, кто так напоминал ему покойную возлюбленную. Оба, отец и сын, сели на тяжёлую мраморную скамью с резными ручками под яблоней, и король посмотрел на тёмное ночное небо.

– Знай, Верес, я ищу лучшего для народа. Нас остаётся совсем мало, нас истребляют, а открыться миру мы ещё не готовы, и если управлять нами будет кто-то не по своей воле, то настанет крах всему. Не будет той светлой любви, которую правитель испытывает к своему народу. – он взглянул сыну в глаза своим мудрым тяжёлым взглядом. – Я угадал? – тихо добавил он.

Верес вздохнул и взял руку отца в свою, прижал к сердцу.

– Всё верно. Я не хотел бы править. Хуже…

– Что может быть хуже для отца, возлагавшего надежды… – спросил Араме, всё так же не сводя взгляда с неба.

– Я хочу уйти, отец. – Верес выдохнул и с готовностью сдержать гнев родителя продолжил:

– К людям. Хочу учиться, хочу узнать современный мир… Хочу, без оглядки на наше прошлое, начертить для себя новое будущее среди людей и цивилизации…

Отец потрясённо посмотрел на сына, потом отвёл взгляд и задумался. К такому готов он не был. Внутри боролись чувство гнева и желание выгнать сына и ощущение сквозящего одиночества, осознание никчёмности последнего древнего существа, охраняющего свои тайны и, как оказалось, лишь свои традиции… Но только ли свои? Ведь если Верес уйдёт, за ним потянутся другие – король Араме сам недавно посылал своего советника Аулию пожить среди людей, и тот принёс новости о таких вещах, которые сразили бы любого ферра-дракона, заразили бы желанием прикоснуться к ним. Желанием этим пользоваться. Жизнь оказалась бы для них лёгкой, не то, что в отдалении, в сокрытии… Где каждый день приходится бороться за существование, особенно холодной зимой. Кому тогда достанется их маленький, но сильный мир?.. Смешается с остальными, как у других ферра и народов?

– А ты подумал о нас, Верес? – вместо крика тихо произнёс Араме. – Подумал, что будет, если престол займёт Дэрадо? Он же всё здесь разнесёт… Он предаст пеплу то, что с таким трудом выстраивали мы веками…

– Я подумал. Но мне невмоготу, я… – не нашёлся, что сказать и лишь сокрушённо покачал головой Верес.

– Ты не жил той жизнью, Верес. – уступчиво, но с тёплым упрёком произнёс король. – И уже к ней тяготеешь?

– Поэтому я и хочу попробовать…

– Но не боишься ли ты, что тебе там… понравится? – король склонил голову, и длинные пряди золотых волос упали ему на лицо. – Что будет с нами? Мне уже 363 года, я должен найти преемника.

Вдруг невдалеке на светлой от лун каменной дорожке со стороны празднества показалась невысокая худенькая тень, освещённая огнями и обрамляемая ветвями яблони. Она быстро приближалась к отцу и сыну.

– Мой король, извините, могу ли я?.. – произнесла мелодичным голоском тень, и в свет лун вышел юноша, облачённый в тунику до пола, с длинными шёлковыми персиковыми волосами. Лицо у него было девичье, с тонким носом, а большие карие глаза наивно смотрели на короля и его сына.

– Аулия, проходи. Нашёл нас таки. – с улыбкой сказал Араме, узнав голосок, – От тебя у меня нет никаких секретов. – король махнул своему советнику, и юноша, которому на самом деле было ровно сто лет, тихо прошёл к Араме с дорожки в тень.

Советники драконов отличались от советников любых других существ. Они сами выбирали себе господ, а те, в свою очередь, даже устраивали дуэли, чтоб переманить на свою сторону лучшего советника. Драконы-господа дорожили ими, доверяли советникам свои тайны, а те неустанно выполняли требования господ и готовы были отдать за них свои жизни, беря себе даже их фамилию в дополнение к своей. Эта преданность восполнялось защитой, ибо господа обычно были куда сильнее и выносливее хрупких советников. И куда крупнее в образе ферра-драконов.

– Подходя, я услышал, что Верес не хочет принимать ваш дар, мой король? – нежно переспросил Аулия, садясь на траву рядом со скамейкой у ног своего господина и его сына.

– Увы. И хочет он в цивилизацию… – тяжело вздохнул, уже смирившись, король, и положил тяжёлую руку на хрупкое плечо Аулии, чуть сжав его от чувств.

– В этом нет ничего страшного! – заулыбался юноша. – Я сам там жил, я понимаю, к чему там можно стремиться, и мог бы предложить: почему бы Вересу не пожить там некоторое время? Так он будет объективнее, так поймёт, нужно ли это ему, или всё – блажь юности?.. – он заговорщически глянул на Вереса. Тот поражённо смотрел на внезапного сторонника. Аулия и раньше был миротворцем, утешал его отца, но чтоб решиться на такое – отправить наследника в город, наследника, назначенного будущим королём – он не ожидал в этом помощи советника отца.