Дмитрий Чевычелов - Остров на карте не обозначен

Смуров остановился.

— Каждый раз, когда вы приходите к нам, Вальтер, я беспокоюсь. Заблудиться в этом огромном лабиринте — это наверняка погибнуть.

— Не беспокойтесь, Михаил. Я осторожен и строго руководствуюсь вашими указателями.

Они двинулись дальше, тщательно следя за знаками, переходя из одной пещеры в другую, сворачивая то вправо, то влево. В просторной пещере, со множеством ходов в разные стороны, они задержались и присели на ящики, уложенные у стены.

Вальтер вытер вспотевший лоб.

— Много вы накопили тут этого вещества? — спросил он, кивнув на ящики.

— Порядочно… Но не окажутся ли пустыми наши опасные труды? Состоится ли когда-нибудь наша операция? И есть ли что-нибудь новое в этом нашем деле?

— Новое есть… Гестаповцы выявили у нас специалиста по карстовым образованиям, норвежца.

— А он согласится работать?

— Прежде чем его увезли гестаповцы, мы успели дать ему директиву: от работы не отказываться. Но подготовить и провести операцию в гроте ему одному слишком трудно. В подземном управлении работают только стопроцентные эсэсовцы, и нам среди них сообщников не найти.

— Установить связь с нашим Андриевским так и не удается?

— Пока нет. Он в каземате. Там у нас своих людей нет. А переводчиком в сношениях с Андриевским гестаповцы не пользуются: он сам хорошо владеет немецким языком.

— Как жаль! Вместе с вашим норвежцем они, быть может, и смогли бы обеспечить это дело.

— Еще одна неудача, Михаил. Ваша последняя просьба не выполнена. Рихтер погиб.

— Когда и как?

— Вчера. Сорвалась вагонетка и сбила с ног. Встать сам не смог. Пока подоспели товарищи, эсэсовец пристрелил.

— Потеря Рихтера — большая потеря! — с горечью сказал Смуров и задумался.

— Просьбу вашу выполнит другой товарищ, — добавил Вальтер и встал. — Дальше меня провожать не надо. Здесь я уже хорошо все освоил.

Они условились о следующем свидании, попрощались и разошлись навстречу новому дню и новым опасностям…

Пока Смуров провожал Вальтера, к восьмому бараку подошел Борщенко. Он только что долго и обстоятельно разговаривал с Шерстневым и теперь разыскивал Смурова.

Оставшийся на посту Данилов провел его в кладовую, где все еще сидели три члена комитета.

— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался Борщенко.

— Здорово, если не шутишь, — отозвался Глебов. Остальные промолчали.

Пораженный таким приемом, Борщенко спросил:

— Кто из вас Смуров?

— А зачем он тебе? — грубо спросил Глебов.

— Он мне нужен по очень важному и срочному делу.

— А кто ты?

— Я — Борщенко. Эта фамилия вам ничего не говорит.

— Почему не говорит? Она нам знакома! — продолжал грубо Глебов. — Ты первый помощник капитана Шерстнева!

— Бывший помощник. Теперь такой же, как и вы, узник…

— Такой ли?

— Подожди, Глебов! — оборвал Митрофанов и обратился к Борщенко: — Если вам нужен Смуров, то он сейчас в пещере…

— Он мне нужен по важному и срочному делу! — повторил Борщенко. — Проводите меня к нему!

— Мы вас проводим, — сказал Митрофанов. — Втроем вас проводим. Глебов! Возьми фонарь! И дай мне кирку…

— Большое спасибо! — обрадовался Борщенко.

— Пошли…

Все четверо вышли в темноту ночи и осторожно направились к скале, где была большая пещера… Впереди шел Глебов, позади — Митрофанов и Медведев.

В руках у Митрофанова была острая и тяжелая кирка…

В это самое время у входа в седьмой барак столкнулись Смуров и торопившийся к нему обеспокоенный Шерстнев.

— Товарищ Смуров, вы?

— Василий Иванович? Очень кстати! Заходите. Вы мне нужны…

Смуров провел Шерстнева мимо Данилова, который все еще был на посту, и открыл дверь в кладовку.

— Проходите сюда, Василий Иванович… Осторожнее… Сейчас будет свет. — Он зажег коптилку и подал ее Шерстневу. — Подержите, пожалуйста.

— А где Борщенко? — спросил Шерстнев. — Вы его не видели?

Смуров переставил бочку в угол, и в кладовке сразу стало свободнее.

— Садитесь, Василий Иванович… А насчет Борщенко я должен вас огорчить…

— Что с ним? — Коптилка в руке Шерстнева задрожала. Смуров взял ее и поставил на бочку.

— Видите, Василий Иванович, в чем дело… Борщенко провокатор… И он будет уничтожен!…

— Вы с ума сошли! — резко сказал Шерстнев. — Кто посмел сочинить такую мерзость?! Если имеется в виду история, когда его на допросе приняли за власовца, то именно по этому поводу он и торопился к вам. У него важные новости!…

Смуров был поражен.

— А вы его хорошо знаете? — спросил он.

— Мне ли его не знать, когда это мой приемный сын. Он вырос в моей семье, никогда не разлучался со мной, никогда в Киеве не был и с первых дней войны — он мой помощник. Где он сейчас?! Он должен быть у вас?!

Выслушав Шерстнева, Смуров вдруг стремительно бросился к двери.

— Подождите здесь! — крикнул он на ходу.

Из темноты выступил Данилов.

— Что-нибудь нужно, товарищ Смуров?

— Да. Где товарищи, которые здесь оставались? И не приходил ли сюда кто-либо из незнакомых?

— Зашел кто-то из новых. Высокий. И они с ним куда-то ушли…

— Оставайтесь здесь! — приказал Смуров и исчез в темноте.

Вскоре он вернулся к бараку в сопровождении Митрофанова, Глебова, Медведева и Борщенко.

— Товарищ Данилов, — тихо позвал он.

— Я здесь.

— Срочно снова попросите ко мне Анисимова, Виндушку и Будревича…

— Хорошо. Понятно.

Все вошли в кладовую.

— Садитесь, — пригласил Смуров.

— Андрей! — бросился к Борщенко Шерстнев. — Я уже начал за тебя волноваться…

— И не напрасно, Василий Иванович. Вот видите! — Борщенко поставил в угол кирку, которую держал в руках. — Если бы я случайно не оглянулся, то уже лежал бы с проломленной головой. А если бы не появился при этом товарищ Смуров, вот этой троице пришлось бы, вероятно, попасть в лазарет!

Митрофанов, Медведев и Глебов сидели опустив головы.

— Это, товарищ Смуров, похоже на самосуд! — строго сказал Шерстнев. — Стало быть, если бы я не поторопился к вам, был бы убит честный коммунист руками таких же коммунистов. Разве можно в подобных случаях действовать без допроса обвиняемого, без тщательной проверки фактов? А в данном случае — без разговора со мной?

— Товарищ Смуров, виноваты мы трое! — заговорил Митрофанов. — Информация казалась авторитетной и точной. Нам захотелось избавить вас от ведения допроса и прочего… И мы нарушили ваше указание… Понимаем теперь, что наша вина большая…

Смуров слушал молча, сурово нахмурившись. Шерстнев возмущенно повернулся к Митрофанову, но вмешался Борщенко:

— Отложите, товарищи, этот разговор. У меня есть более важное дело…

В кладовую вошли вызванные члены комитета. Смуров снова переставил бочку из угла на середину.