Павел Гнесюк - Холод надежды

***

Насильников на зоне обычно ожидает жестокая участь, но Никиту спасло то, что вместе с ним из Тарска, в дальний лагерь строгого режима, был этапирован квартирный вор Шмыга, сообщивший смотрящему по кличке Дед, что дело против парня слепили местный мэр и мент. Смотрящий приказал не трогать парня и определить его в мебельный цех. Первое время Никиту не оставляло отчаяние, смерть любимой, признание его насильником и убийцей больно ранили его душу.

В мебельном цехе Никита сошелся с мужчиной средних лет Григорием Никифоровичем, но за хмурый и неразговорчивый вид его все называли Угрюмый. Новый друг выслушал историю Никиты, рассказанную с надрывом.

– Парень, – тихо произнес Угрюмый, – Нужно тебе прекращать переживания, иначе ты сам себя загонишь под землю.

– Я очень любил Ларису, – на глазах Никиты выступили слезы, – меня оговорили, обвинили в преступлении, которого я не совершал.

– Пора остановиться и помолиться, – продолжил Угрюмый, – я очень любил свою жену, но, когда она изменила мне, я в приступе ревности убил ее и своего друга, а потом также как ты переживал, не находил себе места. – Мужчина проницательно посмотрел на Никиту. Один умный человек уже здесь в лагере сказал, что нужно помолиться и попросить у них прощение.

– Так что же ты сделал? Последовал совета умного человека?

– Я много и долго молился, – Угрюмый перекрестился, – однажды ночью ко мне во сне пришла она с моим другом, тогда я понял, что они простили меня. Утром я почувствовал облегчение, тогда я стал просто жить, отбывая наказание день за днем и год за годом.

– Угрюмый, я не умею молиться и не знаю молитв.

– Молиться это дело не хитрое, главное, чтобы от чистого сердца, – мужчина пошарил по карманам, вытащил лист бумаги, – держи, я несколько молитв для тебя записал.

Каждый день, неделя за неделей в любую свободную минуту, Никита читал молитвы, скоро слова молитв накрепко напечатались в его мозге. Прошло несколько месяцев, как состоялся откровенный разговор между Угрюмым и Никитой, эти молитвы изменили его, вместо убитого горем, согбенного и вечно страдающего парня, возник человек с гордо поднятой головой. Однажды ночью в сновидениях он увидел Ларису.

– Мой любимый, Никита, – с улыбкой произнесла девушка, – мы знаем, что ты невиновен, прекращай страдать. Ты должен выжить, а отомстить или простить решай сам. – Лариса подошла к нему и нежно поцеловала в губы. – Бог велит возлюбить и простить врагов, как своих близких. Я их простила, значит, простишь и ты.

Никита во сне протянул руки, чтобы обнять и расцеловать Ларису, но неожиданно очнулся от сна. Легкий толчок в плечо вернул Никиту от сновидений в реальность, парень поморгал несколько секунд и заметил стоящую рядом фигуру зека.

– Ну что проснулся? – шепот осужденного окончательно разбудил парня, – поднимайся, тебя в мебельном цехе Дед ожидает. Зек заметил поднимающегося Угрюмого, – ты бы мужик не суетился раньше времени, – с этими словами осужденный растворился в темноте ночи.

***

Когда Никита вошел в тамбур цеха, то сразу расслышал сильный кашель больного человека. Смотрящий за зоной, старый уголовник Дед сидел на брусках заготовках, рядом стоял подручный и держал дымящуюся кружку.

– Подойди сюда, – раздался резкий прокуренный голос.

– Замолкни, Седой, – покинь нас.

Седой поставил кружку рядом со стариком, зло взглянул на парня и ушел из цеха. Никита осторожно подошел к смотрящему, и встал напротив него.

– Сынок, взял бы табурет и присел для разговора рядом, – Дед отхлебнул чифира из кружки и дождался, когда Никита найдет табурет и усядется напротив. Спокойным медленным взором глаза, смотрящего сопровождали суету парня.

– Простите, что вам пришлось ждать меня, – осторожно произнес Никита.

– Оставь, пустое это, – вяло выговорил Дед, – в его речи не было слов и выражений, что часто слышал парень от других уголовников. – Я приказал на протяжении нескольких месяцев наблюдать за тобой, приставил к тебе Угрюмого и вижу, как ты стал меняться.

– Невозможно бесконечно страдать, – не выдержал парень, – мне помог разобраться с собой Угрюмый.

– Постарайся даже здесь на зоне остаться нормальным человеком, не впитывай привычки уголовного мира, – лицо Деда растянулось в улыбке, – рядом со мной нужен человек, не замазанный в преступлениях.

– Я здесь оказался не просто так, – Вспыхнул неожиданно Никита, – меня осудили…

– Мне все известно, – повысил голос старый вор, – ты виновен только в том, что позволил своей женщине поехать на гулянку с тобой, за это ты ответишь перед богом, – Дед положил ногу на ногу, – с этого момента никаких кличек, обращайся ко мне Аркадий Васильевич.

На протяжении часа уголовник рассказывал о своей воровской жизни и о невероятном богатстве, что сумел создать, даже во времена Советского Союза. Оказалось, что на протяжении своих долгих лет он так и не создал семью, здоровье на зоне стало лететь под откос, разочарование в выбранном пути, мечты о сыне вынудили вора привлечь к себе Никиту.

– Мне немного осталось, и я хочу передать все, что смог заработать своему наследнику. На протяжении десяти лет на свободе и на зоне я ищу такого наследника, но не желаю, чтобы он оказался из моего воровского мира.

Смотрящий снова зашелся в припадке кашля, деревянные заготовки затряслись вместе со стариком, видя, что кружка может опрокинутся, Никита соскочил с табурета, подхватил кружку и попытался напоить вора.

– Завтра, – давясь кашлем, продолжил Дед, – из барака переезжаешь в мою пристройку.

– А как начальник лагеря…

– С кумом уже все решено, работать в цехе будешь по четыре часа, а в остальное время, сынок, нужно будет упорно учиться, – аккуратно оборвал вор фразу парня.

– Аркадий Васильевич, – горько произнес Никита, – чему я могу научиться, как мебель делать или на станке работать.

– Рабочие профессии тоже очень важны, – рассмеялся смотрящий наивности парня. – Ты же студент, поступил в институт и, если бы не ментовская подстава, уже вовсю бы учился. – Дед побарабанил пальцами по-своему колену, – на моей зоне много разных сидельцев, есть профессор истории, есть преподаватели экономики и финансов, а также целый декан факультета. Скоро кремлевские старики, как и я, уйдут в далекий и неизведанный мир.

– Аркадий Васильевич, – встревожился Никита, – надеюсь, вы проживете долгие годы.

– Сынок, это не главное, – поморщился вор, – мне важно, чтобы ты получил хорошее образование, пусть и без картонного диплома, а когда выйдешь на свободу, советские устои рухнут, а ты займешься бизнесом и приумножишь мои богатства.

На следующий день Никита перебрался в пристройку смотрящего за зоной, он думал, что придется помогать, обслуживать старика, но у него оказался комплект слуг и даже личный врач. День Никиты протекал по сценарию, намеченному смотрящим, с утра на протяжении четырех часов работа в мебельном цехе, затем, сменяя друг друга профессора и преподаватели читали персональные лекции, а после обеда, следовали семинары и контрольное тестирование, после парень корпел над учебниками и книгами. С особым увлечением Никита погружался в исторические книги, несмотря на пестроту дат, событий и имён, парень впитывал знания. Новая книга, непонятно как попавшая в библиотеку исправительного учреждения, оказалась посвящена крестовым походам. Перелистывая мелованные страницы книги, Никита представлял себе смелых крестоносцев. На одной из страниц книги, приводился перевод письма рыцаря госпитальеров командора Бертолдо Сарто, одного из выживших крестоносцев Иерусалимского королевства, когда на святой земле у них осталась последняя цитадель Акра, а мамлюки султана Халила уже стучались в стены крепости, заняв позиции перед крепостными стенами.