Катерина Калюжная - Хаос по наследству

Через десять минут все было готово. Последний раз посмотрев на полупустые шкафы, я вытерла размазавшуюся по щекам тушь, подправила макияж и вышла к ожидающей меня семье. Увидимся ли мы еще? Я не знала ответа, поэтому очень сердечно обняла строгого отца, беспечную и недалекую маму, подвыпившего брата и даже ненавистную Инку, чем весьма ее удивила, и мы с моим «суженным» отправились под мокрый снег, прямиком в новую для меня жизнь.

Всю обратную дорогу ехали молча. Я боялась, если скажу хоть слово, слезы хлынут неудержимым потоком. Дома до глубокой ночи я щелкала кнопками на пульте, переключая каналы телевидения, Андрей сидел на кухне и читал какую-то книгу на незнакомом мне языке и, судя по обложке, явно нечеловеческого издания, но любопытства во мне не было. Скорее безразличие.

Так прошла вся следующая неделя. В институт меня, конечно, не пустили. Что будет именно так, мне стало это ясно уже днем в воскресенье, поэтому утром в понедельник я не стала ничего спрашивать, молча позавтракала и легла листать какой-то глупый роман о любви. Андрей ненадолго уехал, предварительно окружив всю квартиру волшебными нитями пронзительно голубого цвета. Видимо, это была защита от нежданных гостей. Вечером он сообщил, что все улажено, память преподавателям подправлена, диплом я получу, как и планировалось в июне, и посещать занятия мне для этого не надо. Раньше я бы обрадовалась такой прорве свободного времени, но теперь, сидя в четырех стенах, будучи запертой в квартире, которую отныне следовало называть домом, только вот упорно не получалось, безумно хотела послушать профессоров и вместе с одногруппниками поужасаться сложности выпускных экзаменов. Еще больше хотелось поговорить с девчонками. Но… Посоветовавшись, мы с Андреем решили, что будет лучше, если я позвоню им и скажу, что заболела, но отлежаться решила не дома, а у своего парня. Естественно, они очень удивились. Пообещав рассказать все при встрече, я приуныла окончательно. Никогда и ничего объяснить им не получится. Еще какое-то время они будут звонить, задавать вопросы, предлагать встретиться, но раз за разом получая отказы в конце концов обидятся и постепенно забудут мой номер. От всех этих мыслей я замкнулась в себе, потеряла аппетит, целыми днями курила, по вечерам пила мартини и ночи напролет таращилась в идеально белый потолок.

Андрей вел себя замечательно, делал только то, что мне хотелось, исправно готовил еду, есть которую я отказывалась, каждый вечер менял букеты цветов и ставил большую вазу на кухонном столе. Думаю, он их просто наколдовывал, потому что я не видела, чтобы после первого понедельника, который мы провели под одной крышей, оборотень хоть раз выходил из дома. С работы он уволился, сказал, что в своем мире монстров имеет неплохой заработок, поэтому может позволить себе бездельничать в нашем.

Вопросов я задавала мало, и ответов на них исправно не получала. Магию при мне Андрей не использовал, только раз или два я заметила, что он прикуривает сигарету без помощи зажигалки, но лишь тогда, когда считал, что я не вижу.

Было еще кое-что…

По ночам, когда устав от собственных терзаний и беспросветной скуки, я ложилась спать, мне снился молодой человек с огромными глазами в обрамлении густых ресниц – Филипп. Каждый раз я таяла от звука его голоса, сходила с ума от его поцелуев и просыпалась в холодном поту от ощущения острых клыков на своей шее. Я прижималась крепче к Андрею, ища защиты у его мощного тела оборотня, и лежала без сна до самого утра. О своих переживаниях в царстве Морфея я ему не рассказывала. Было в этом что-то глубоко личное, хотя что именно, объяснить я не могла. Весь день я старалась не думать о тревожных кошмарах, чтобы Андрей не прочитал о них в моих мыслях.

К концу второй недели нашего совместного заточения, во время ужина, к которому, по обыкновению, я почти не притронулась, Андрей решился на откровенный разговор:

– Марин, послушай, – начал он как-то неуверенно, – я понимаю, вся эта ситуация просто не может тебе нравиться, но, пойми, это действительно совершенно необходимо. Я стараюсь спасти твою жизнь.

– От Филиппа? – прошипела я вертевшееся на языке имя, не дав оборотню закончить.

– И от него в том числе. Но не только. Если бы дело было лишь в нем, я просто попробовал бы прикончить его, и ты смогла бы снова зажить как раньше.

– Так в чем проблема? – снова не удержалась я. – Раз все так просто, почему бы не пойти и не сделать это? – я начала распаляться.

– Ты слишком много узнала о нас в тот вечер. Если Совет пронюхает, то доберется до тебя, а против них я ничего не могу. – Он обеими руками взял меня за плечи и заставил посмотреть себе в глаза. – Я очень не хочу, чтобы ты пострадала….

Он отпустил меня, в его взгляде читалась такая боль, что от нее начинало щипать в глазах и сводить зубы. Я сидела не шевелясь. Андрей поднял мою руку и поцеловал в середину ладони. Последнее время он был со мной очень нежен, и я начинала понимать, что его чувства далеко выходят за пределы фразы: «ты мне нравишься» и стремительно приближаются к сакральному «я тебя люблю». Мысль о его любви грела мне душу и одновременно ранила сердце. Мне не хотелось обманывать ни себя, ни его: Андрей мне просто нравился, и я очень сомневалась, что это когда-нибудь изменится.

– Но ты же не можешь держать меня взаперти вечно, – констатировала я факт. – Тебе все равно придется либо отпустить меня, либо убить, либо все же найти способ сделать одной из вас.

– Не могу, в этом ты права, – Андрей налил нам обоим по бокалу рома с колой. Я уже заметила, что алкоголь действует на него также, как и на обычных людей, только эффект менее выражен и исчезает гораздо быстрее, – и не собираюсь. Когда ты получишь диплом, а ты его получишь в июне, как и планировалось, мы с тобой уедем отсюда. У меня есть друг среди гномов. Мы сможем отправиться к нему, посмотреть на Кордильеры изнутри – это очень интересно, – в голосе оборотня появилось неподдельное воодушевление, которое при всем желании я не могла с ним разделить. Оказаться запертой под горой никогда не было мечтой моей жизни. Хотя, должна признать, что увидеть гномов да еще и в естественной для них среде настоящее приключение. Вот только… смогу ли я когда-нибудь выбраться оттуда?

– Интересно, зачем думать о том, что кто-то там подумает, заботиться о дипломе и прочей ерунде, если я все равно никогда не увижу никого из знакомых? – резко сказала я, а произнеся вслух, осознала всю горькую правду своего утверждения. Непрошенные слезы уже в который раз за последние недели навернулись на глаза.

– Не плачь, прошу тебя. – Андрей расстроился не меньше моего, мне показалось, что прямо сейчас он принимает какое-то решение. И я была права. Через несколько секунд он очень серьезно произнес – Хорошо. Я готов сделать все, чтобы ты была счастлива, даже пойти на риск. В конце концов, кроме нас с Филиппом никто не знает о твоей осведомленности, а ему также не выгодно, чтобы нашу маленькую тайну раскрыли, как и мне, он ведь сообщил тебе не меньше моего.