Ирина Дынина - Охота на чупакабру, или влюблены и очень опасны

Смолкин фыркнул – не смотря на трагизм ситуации, ему хотелось смеяться.

Разумеется, он понимал, что это нехорошо – смеяться в подобной ситуации, но ничего с собой поделать не мог – девица выглядела презабавно.

Сегодня вечером Саша Шевчук нарядилась по-домашнему – в скромненькую блузку, открытую, но не яркую, всё, в ту же, некогда кремовую юбку. Игривый ветерок слегка растрепал ей прическу, от чего темные волосы нелепо ерошились, тугие щечки припорошило пылью, равно, как и локти и колени, одна из которых, алела свежей раной. Правда, глаза девушки, промытые слезами, сияли ярко, точно контактные линзы кинозвезды.

Но, девица бодрилась и даже пыталась улыбаться, пусть и сквозь слезы.

– Я вас подвезу! – Смолкин решительно поволок жертву каблуков-предателей к собственной машине. – Не возражайте! Вдруг, вы опять упадете!

– Не упаду, – сопротивлялась Саша, забавно надувая щеки. – не стеклянная, на ногах стою и ладно!

Смолкин, не без труда преодолев сопротивление девушки, запихнул её в машину.

Там, она, хлюпая носом, наотрез отказалась проследовать в медпункт, и Владиславу Семеновичу пришлось везти пострадавшую домой.

Ехать, как и утверждала Саша, оказалось, в самом деле, недалеко – минута урчания мощного мотора, и они уже на месте.

На третий этаж Саша вскарабкалась, героически бодрясь и, опираясь на плечо добровольного помощника, от которого пыталась отделаться на протяжении всего пути по лестнице.

Владислав Семёнович не обращал внимания на тихое постанывание и нерешительное сопротивление – Саша, конечно, казалась ему очень привлекательной и почти совершенством, но весила девушка, отнюдь не как эфемерное создание. А, Смолкин, он, разумеется причислял себя к породе «настоящих мужчин», но физически работал редко, а спортзал посещал – еще реже.

– Сашенька! – ахнула Екатерина Власовна, вмиг позабывшая о просмотре «Есении» и страстях, разгорающихся на телеэкране, узрев дочь в столь бедственном положении. – Что случилось? Тебя сбила машина? – и женщина, сразу же назначив виновного, сурово взглянула на Смолкина, съежившегося под её тяжелым взглядом.

– Упала я. – просто ответила Саша, чувствуя огромное облегчение от одного присутствия своего бренного тела в родных стенах. – Нечего делать из мухи слона. Вот, нашелся добрый человек, помог до дому добраться!

– Спасибо вам! – сменив гнев на милость, рассыпалась в извинениях значительно подобревшая Екатерина Власовна. – Вы – неравнодушный человек. Мы доставили вам столько хлопот. Простите, нам с дочерью так неудобно.

– Врача надо бы! – Смолкин решил проявить настойчивость и позаботиться об упрямой дурочке, которая сама себя жалеть не желала. – Нога выглядит скверно, хоть, я и не специалист в данной области. Я слышал, ваша дочь на фабрике работает? Необходим больничный.

Сашенька мельком удивилась тому, что Фокинский начальник, так много знает об ее житье-бытье.

– У нас на производстве не приветствуются больничные. – сухо ответила девушка, которую уже начинал слегка раздражать этот, через чур участливый гражданин.

Само собой, она испытывала чувство благодарности за помощь и все такое, но, их с мамой, крохотная квартирка, не являлась шедевром дизайнерского искусства, а Сашеньке не хотелось, чтобы кто-то жалел их из-за того, что они бедные.

Этот Смолкин, не смотря на свои оттопыренные уши и курносый нос, проживал, наверняка, в большой квартире, с хорошим евроремонтом, а уж таких дурнушек, как Саша, жалел исключительно по праздникам и то – большим.

Саше не хотелось, чтобы ее жалели – это было унизительно.

– Моя мама работает медсестрой в том самом травпункте, в который вы так упорно пытались меня доставить на своей шикарной машине. – неприветливо произнесла девушка, стирая полотенцем пыль с раскрасневшегося лица. – Она сделает всё, что потребуется для моего скорейшего выздоровления.

Услышав про то, что Смолкин хотел отвезти её дочь в больницу, Екатерина Власовна, окончательно подобрев, предложила ему чаю и Владислав Семёнович, к удивлению Саши, согласился так скоро, что можно было подумать, что чаю он уже лет сто как не пил.

Напиток в доме водился простенький – обычная «Лисма», но, вкушал его Смолкин с большим удовольствием.

Именно вкушал – наливал горячую, ароматную жидкость в блюдце и отхлебывал, сладко прижмуриваясь от полноты чувств, а Сашина мама, польщенная сверх всякой меры, подкладывала дорогому гостю, вкуснейшее варенье из «владимировской» вишни.

Варенье, равно, как и чай, были приняты на «ура».

У Саши, вообще, сложилось впечатление, что Смолкин – человек в быту неприхотливый, раз с таким удовольствием лопает все, что дают.

Впрочем, мамино вишневое варенье, само по себе являлось шедевром, а уж про пирог «Пьяная вишня» и говорить не приходилось.

«А, вот пирога – нету. – злорадно подумала Саша. – Нету и все! Съели весь, ни кусочка не оставили! Его мама редко стряпает – продукты больно дорогие! И, вообще – нечего тут, всяких, пирогами угощать! Подумаешь, подвез на машине – велика важность, что ж я ему теперь, обязана, что ли?»

Саша старалась разжечь в себе неприязнь к Смолкину, морщилась, когда мама промывала её раны перекисью, пыхтела и щурилась, но начальник Марьяны только участливо кивал, порывался бежать в аптеку за каким-то новомодным средством от ушибов и, вообще, вел себя, как лучший друг семьи, а не как владелец супермаркета.

Еще с большим удовольствием он, украдкой, разглядывал Сашино лицо, стараясь не смотреть слишком часто на круглые, с ямочками, девичьи коленки, сплошь замазанные зеленкой.

Кроме того, Вячеслав Семенович успел приметить, что кроме телевизора «Сони», более или менее нового, да «ДВД» – плеера, бытовой техники в скромной квартирке – месте проживания двух женщин, почти не имеется, а если и имеется, то она дышит на ладан.

В углу крохотной, шестиметровой кухни, натужно пыхтел старенький холодильник «Атлант», чистенький и ухоженный, газовая плита, так же, не поражала своим современным видом, но больше всего Смолкин умилился, заметив в ванной комнате веселенькую шторку, с симпатичными разноцветными зонтиками.

Эта шторка, равно, как «ДВД» – являлись единственными вещами, купленными недавно и радовавшими глаз.

Допив чай, Смолкин, вежливо раскланявшись с Екатериной Власовной, пожелал Сашеньке скорейшего выздоровления и был таков.

– Марьян! – виновато потупившись, Саша поскреблась в дверь к подруге, живущей этажом выше. – Юбку постираешь?

– Шо? Снова? – ахнула Марьяна, жующая большое, краснобокое яблоко. – Опять виноват йогурт? Это уже входит в привычку!

– Если бы! – обреченно вздохнула Саша и принялась рассказывать о своих злоключениях.