Александр Филичкин - Ограбление склада

Роман прошел по веранде, проскочил тесные сени и, открыв обитую войлоком дверь, шагнул в светлую кухню. Там он увидел свою милую маму и её родную сестру. Женщины накрывали на стол и о чем-то беседовали.

– А вот и Ромашка. Поспел прямо к обеду. – сказала тётя частного сыщика.

– Здравствуйте Роза Владимировна. Давно к нам приехали? – вежливо поздоровался парень.

– Да три дня назад. Пожила у своей старой мамы, у твоей бабушки Дони, навела порядок в квартире и решила приехать на вашу шикарную дачу. Посмотреть, как у вас всё хорошо и слегка отдохнуть от домашних хлопот.

– Я недавно вышла на пенсию. – не дожидаясь ответа, тут же продолжила тётя: – С работы меня сразу уволили, а чтобы не очень кричала, мне дали небольшое выходное пособие. Я взяла эти деньги и махнула в Москву, разогнать тут немного тоску.

– И правильно сделала. Чего там сидеть в провинциаальной Самаре. Надо же иногда и развеяться. – вмешалась в беседу мама Романа.

Елена Владимировна осмотрела кухонный стол. Она убедилась, что всё в полном порядке и велела младшему сыну: – Роман, положи свою сумку и позови к нам отца. Пора пообедать.

Парень не стал возражать. Он отнёс сумку и ноутбук в соседнюю комнату, вышел из дома, но не стал голосить на весь садовый участок. Идти было совсем ничего, и он пошёл за отцом.

Сказав родителю, что его зовёт мама, Роман пошел к своей серой «Ладе». Он взял из багажника два огромных пакета с продуктами, запер машину и вернулся на кухню.

Заметив сына с покупками, мама всплеснула руками и с лёгким упрёком сказала: – Ну, зачем ты опять столько всего приволок. – в такой ситуации, она всегда говорила эти слова, но с большим удовольствием принимала подарки. Мол, как хорошо, что сын не забывает о них.

– Погода стоит просто чудесная и, насколько я знаю, вы будете жить здесь до начала осенних дождей. Поэтому, потихоньку всё подберёте. – чтобы пакеты никому не мешали, Роман их поставил в спальню родителей, и вышел из дома к отцу.

Мужчины быстро ополоснули лицо, и вымыли руки под рукомойником с металлическим штоком. Затем, по очереди вытерлись небольшим полотенцем и вместе отправились в кухню. Там уселись за стол и стали обедать.

На первое был замечательный борщ с парной говядиной, что привезла тётя на дачу. На второе подали пюре из картошки со свежей жареной рыбой, которую утром поймал в речке отец. На третье пошли пирожки с овощами и фруктами.

Мама Романа и тётушка Роза были полноро́дными сёстрами, но мало чем походили одна на другую. В первую очередь, они весьма отличались чертами характера.

Елена Владимировна была удивительно умная, очень серьёзная и достаточно строгая женщина. Она выросла довольно высокой, стройной, с отличной фигурой, с красивым славянским лицом и постоянно носила короткую причёску «под мальчика».

Всё это так и осталось при ней во все годы жизни. Вот только, её прекрасные волосы когда-то имели оттенок спелых каштанов, а сейчас, понемногу подёрнулись белыми нитями.

Роза Владимировна была чуть ниже ростом, чем мама. Когда-то давно, сложением и цветом волос она походила на свою дорогою сестру. В последнее время, вдруг располнела и превратилась в блондинку. Лицо округлилось и стало весьма отличаться от прежних пропорций.

Кроме того, милая тётушка всегда отличалась смешливостью, удивительно лёгким характером и невероятной наивностью. Благодаря последнему качеству неуёмной натуры, она очень часто попадала в большой переплёт.

Однако, женщина не унывала и с большим оптимизмом жила себе дальше. Она ничего не таила в себе. С широкой улыбкой рассказывала о своих и чужих приключениях и громко смеялась над ними.

В ходе застольной беседы, отец Романа внезапно спросил у сестры своей любимой жены: – Роза, а где, ты трудилась до последнего времени?

– В администрации одного городка, что стоит недалеко от Самары. – стала хмуро рассказывать тётя: – Завод, где я пахала после окончанья КИСИ, прихватизировали какие-то ухари. Производство немедля закрыли, отдел капстроительства разогнали, к чертям. Работы нет никакой, хорошо, что хоть эта попалась. Правда, приходилось мне ездить час туда, час обратно.

Мама Романа уловила настроенье сестры и спросила её: – Плохо там было тебе?

– Да! – вздохнула печальная Роза: – Платили гроши, а гоняли в три шеи. Каждое утро мне приходилось оббежать весь район. Нужно было составить подробные акты на те площадки помойных контейнеров, где на асфальте валяется мусор. Потом, целый день заполнять тупые бумажки и разносить их по другим кабинетам. Одним словом – тоска!

Тётушка вдруг оживилась и продолжила более радостным тоном: – Поздней весной, я шла на работу и увидела женщину, уныло бредущую метрах в десяти от меня. Приглядевшись, я вдруг поняла, что впереди идёт моя дорогая подруга по общеобразовательной школе.

– Зина! – закричала я вслед.

Женщина остановилась и с недоумением посмотрела назад. Увидела бывшую свою одноклассницу. Встрепенулась и радостно рванулась ко мне. Мы обнялись с такой пылкостью, словно когда-то прошли большую войну. Потом, случайно расстались и не встречались долгие годы.

– Тыщу лет тебя не видала! – затараторила Зина: – Ты где сейчас?

– Ну, а дальше, пошёл тот разговор, который называется девичьим. – продолжила Роза: – То есть, болтовня о себе, о мужчинах, о тряпках. Постепенно моё настроенье немного улучшилось, и я рассказала коротенький случай из своей повседневной работы:

– Недавно, я подошла к одной из помоек и увидела там такую картину. Возле мусорных баков валялся в усмерть пьяный бродяга. Он лежал на спине. Руки привольно раскинулись в разные стороны.

Одна нога была сильно согнута. Она стояла на грязном асфальте и торчала коленкою вверх. Другая конечность, небрежно закинута сверху, словно мужик сидел на шезлонге у тёплого моря. Только сигары и бокала с коктейлем ему не хватало.

Вокруг валялась разная дрянь. Я стояла возле него и составляла акт на плохую уборку. Тут подошла ко мне знакомая дама за пятьдесят и сказала со смехом: – Смотри сюда Роза, какого классного мужика отнесли на помойку. Мы с тобой женщины давно одинокие. Давай заберём человека себе. Отмоем и будем, по очереди, использовать его через день.

Она подошла к лежащему пьянице. Наклонилась и потрясла его за плечо. Тридцатилетний мужик замычал, открыл мутные зенки и вдруг просипел: – Чего тебе тётка? – потом всмотрелся в лицо моей подруги и заявил: – Иди-ка отсюда! Ты слишком старая!

Тут из-за контейнеров появилась бомжиха, совершенно убитого вида, и начала громко орать: – Это мой муж! Нечего зариться на чужое добро! – она схватила какую-то палку и бросилась к нам.

– С огромным трудом мы ей объяснили, что только шутили.