Анна Верещагина - Ещё одна жизнь злодейки

– Это было впервые, когда мою футболку можно было выжимать от слез.

Ромка пробыл с нами не долго, оправдавшись, что ему нужно проконтролировать все приготовления к завтрашней операции и ушел подмигнув напоследок, как мне показалось Сашке.

Оставшийся день мы провели втроем. Гуляли по территории больницы. Должна отметить: тут словно в маленьком парке. Сестра и мама сдерживали свои истинные эмоции скрываясь за улыбкой. Вечером смотрели фильм, который выбрала Саша. О том как человек переродился в теле собаки, нашел свою семью и стал жить с ними. Сестра проревела пол фильма по любой незначительной, ужасно трогательной или грустной мелочи, а мы смеемся над ней, хотя мне кажется она ревела вовсе не из-за фильма.

Утром я проснулась от прикосновения к руке.

На секунду мне показалось, что в расплывчатом образе передо-мной стоял улыбающийся Гоша, но протерев сонные глаза я поняла, что это серьезный Рома.

Я осмотрелась.

В кресле откинув спинку спала мама, а на диванчике разлеглась пускающая слюни Сашка. Вот её удар хватит если она узнает, что такой её видел Рома.

– Доброе утро, – прошептал Ромка помогая мне приподняться повыше. – Как самочувствие?

– Доброе… Все как обычно замечательно.

– Раиса Васильевна скоро зайдет проведать тебя, пора начинать готовиться…

Вижу, как он старается не показывать волнение скрываясь за маской серьезности.

– Понятно. Слушай, Ром, можешь стать тихонько возле дивана, где разлеглась Сашка?

Он непонимающе на меня посмотрел, но сделал как я его просила. Быстро сделав несколько фотографий, я тихо рассмеялась. Рома вернулся туда где стоял изначально и снова эти грустные глаза.

– Ты же будешь со мной на операции?

– Конечно.

– Тогда и Гоша будет. Мне не страшно, если вы оба будите рядом. – я взяла мужчину за руку и сжала её. Как смешно бы это не звучало, но я всеми силами старалась не привязываться к Ромке, но из-за их внешней схожести с Гошей у меня не выходило.

– Жаль, что Гоша не успел нас познакомить при жизни, а ведь он говорил, что если я познакомлюсь с тобой, то тут же влюблюсь. Вот же попугай плешивый!

Рома сжал мою руку крепче. Наверное ему очень тяжело без брата близнеца, а я ещё и напоминаю каждый раз о нем.

– Таня…

– Знаешь, я тут приготовила кое-что для Сани, – указала на мобильник. – Если во время операции она будет реветь, как я в первую нашу встречу, пусть зайдет в альбомы, – протягиваю телефон. – Сделаешь?

Мужчина забрал мобильник из моих рук и сунул к себе в больничный халат.

– Тань, я хотел сказать…

И снова его прервали зашедшие в палату медсестры.

– Что, уже?

– Здравствуйте Татьяна, да уже…

– Таня, – осипло окликнула меня мама. – Таня уже пора?

Я глянула на маму, а затем на хмурого Рому.

Как бы не храбрилась, а страшно.

– Ром, давай ты скажешь очередное «откажись», «давай подождем ещё» и «пожалуйста передумай» немного позже… Ладно?

Мужчина тихо хмыкнул опустив глаза вниз.

– Ладно, – он пригладил мои растрепанные волосы и направился к выходу. – Позаботьтесь обо всех приготовлениях. Через полтора часа начало операции.

После слов Ромы, мама обреченно прикрыла рукой губы и крепко зажмурила глаза. Сердце разрывается, но пути назад нет. Она прекрасно знает, если её старшая дочь, что-то решила, никакие уговоры, слезы её не остановят.

***

Лежа на операционном столе, я, если честно, нервничала намного сильнее чем показывала. Целая бригада врачей кружила надо-мной, а Ромка все это время стоял рядом в голубом комбинезоне.

– Не волнуйся, я буду ассистировать на операции. Сейчас пришёл анестезиолог, готовиться и мы начинаем.

– Хорошо. – немного дрогнувшим голосом ответила я. – Что ты мне хотел сказать утром?

Даже когда он стоит в маске, я вижу, что он улыбается.

Глазами улыбается.

– Я скажу тебе это после операции. Ты меня выслушаешь?

– Какой ты хитрый… – интонационно упрекаю его, но вовсе не злюсь. – Ладно. Так будет лучше. Ты меня сильно заинтриговал, так что я выслушаю тебя сразу после того, как отойду от наркоза.

– Пора начинать!

Басистым голосом сказал один из врачебной бригады. Хирург, на сколько мне известно умелый. Анестезиолог одел на меня маску и приказал начать считать. Я вскользь глянула на Ромку и последнее, что я помню, он мне подмигнул.

Темнота…

Глава 2

Не понимаю, что за странное чувство тяжести?

Собственное тело ужасно тяжелое и даже пошевелить пальцем я попросту не могу. Спустя некоторое время начинаю слышать какой-то странный усиливающийся с каждой секундой звук и спустя ещё какие-то мгновения в ушах поднимается непонятного происхождения шум, вперемешку с противным писком.

– … давление падает.

Глухие разговоры и непонятные термины, знакомый голос. Это Ромкин успокаивающий, но взволнованный голос.

В какой-то момент ощутимо начинает не хватать воздуха, что-то давит на меня не позволяя нормально дышать.

Страшно, больно и очень… очень одиноко, но после тьмы приходит свет. И мой свет появился так же быстро, как наступила темнота.

Вот только… мокро.

Первый и ужасно тяжелый глоток воздуха, болью, наполнил мои лёгкие. Ничего не вижу из-за застилающей глаз воды и паутины мокрых волос, но врезался в память черный силуэт на фоне ослепляющего солнца.

Руками, я инстинктивно схватилась за ворот очень плотной наощупь одежды неизвестного и под натиском моих рук, холодная, металлическая пряжка расстегнулась и со звенящим всплеском упала куда-то вниз. В легкие попала вода, кашель не позволил мне трезво рассмотреть того, кто нависал надо-мною. Вся картинка смазана, а пробивной дрожью от ветра плечи покрываются мурашками..

Секундочку!

Откуда в больничной палате взяться ветру и почему я вся мокрая?

Этот вопрос интересовал меня больше всего, но спросить ни о чем я не успела, так как застыла.

Выразительные, хищные глаза, я бы сказала волчьи, с опаской всматривались в мои. Лица я не рассмотрела, меня заворожили серо-зеленые радужки незнакомца. Всего несколько секунд после пробуждения мы сцепились взглядами, а после снова накатила усталость. Веки стали невероятно тяжелыми и удерживать эту тяжесть было безумно больно. Поддавшись слабости во всем теле и закрыв глаза от слепящего солнца, мысленно протестуя, я падала в бессознательное состояние, а где-то в дали слыша возгласы.

Проснулась я снова от слепящего сквозь сон солнца.

Подушка просто огромная, кровать не скрипучая, а невероятно мягкая. Тело просто утонуло в матрасе и пушистом одеяле. Очень странно, что в больнице кровать в сто раз удобнее, чем дома, но....

Оторвала голову от подушки, прищурившись, подозрительно осмотрелась, а моя челюсть непроизвольно отвисла.