Алекс Монт - Проклятие Тары. Артефакт-детектив

– Да ничего особенного! – недоуменно пожала плечами женщина. – Сказала, что ездила в Брюссель прошвырнуться. Дескать, везде в Европе была, а туда смотаться бог часа не дал. В общем, что-то в таком духе брякнула.

– Ну, а он? – вскинул брови детектив.

– Хмыкнул, как всегда, да умотал с утра пораньше. А ночью даже не приставал, – с неприкрытым вызовом проронила она.

– Да-а-а? – в свою очередь растерянно отозвался задетый за живое Чаров. Ее реплика полоснула его как бритва. Таившаяся в глубинах души ревность едва не прорвалась наружу, но он сдержался. – Значит, точно подозревает, – задумчиво проронил он. Делить Марину с мужем становилось все тяжелей, порой невыносимо, но в эту минуту детектив думал о ее безопасности. Если Матвей узнает правду, беды не миновать

Просьба узнать, что за неотложные дела образовались у Марины в Брюсселе, имела под собой основания и была не случайна. На этот шаг его подтолкнула беседа с Вайсом. После того как приятели душевно поужинали и немец оценил предметы, которые гостеприимный хозяин хотел выставить на ближайших торгах, у них состоялся примечательный разговор.

– И вот еще что, Матвей, – проронил аукционист, неторопливо бросая кубики льда в мартини. – На днях я получил одно странное предложение, скорее предостережение, которое хочу обсудить с тобой. Есть в нем что-то угрожающее, мистическое, а вот что именно, не могу взять в толк.

– А что тебя конкретно смущает? – с легким нетерпением спросил Иссерсон, нарезая дыню.

– Да так, в общем, долго рассказывать… – замялся делано Вайс.

– А мы не спешим. Охранник отвезет тебя в гостиницу, так что давай, начинай с главного, – подбодрил он партнера.

– Действительно, все это весьма странно, – Матвей отставил пустую тарелку и, вытерев о салфетку руки, пригубил ледяного, прямо из ведерка, шампанского.

Рассказ немца озадачил его. То, что некое религиозное общество попросило Генриха не выставлять на торги статую Золотой Тары, некогда пропавшую из буддийского храма, если вдруг она у него окажется, не особо взволновало его. А вот факт, что пресловутая реликвия в начале двадцатых находилась в руках барона Унгерна, против отрядов которого воевал его дед, заинтриговал необычайно. На ум сразу пришли дедовские байки о его военной молодости, службе в Забайкалье под началом Блюхера и загадочном золоте буддийских лам. Матвею едва стукнуло двенадцать, когда Самуил умер, но он хорошо помнил эти истории.

«Когда подрастешь, Мотя, – так дед называл его, – прогляди мои старые бумаги, что в желтом портфеле на антресолях. Кто знает, вдруг они сгодятся тебе», – тяжело покряхтывал Самуил, с обожанием глядя на внука. Прошли годы, Матвей вырос и с головой окунулся в бизнес. О дедовском наказе он не вспоминал. Портфель пылился в родительской квартире на Сущевке, где тихо коротала однообразные дни его пожилая мать. «Пожалуй, настало время заглянуть в дедулин портфельчик, вон как жизнь поворачивается!» – здраво рассудил он, глядя на Вайса потеплевшим взглядом.

– Ты уверен, что вся эта возня с Тарой не фуфло собачье? И с чего они взяли, что статуя окажется у тебя? – резонно поинтересовался Матвей.

– Люди эти очень серьезные, – постарался развеять сомнения партнера аукционист. – Поверь мне, старой шлюхе, такие порожняк гнать не будут. А что касается их предположений насчет реализации изваяния через меня, мыслей особых нет. Разве что наша фирма известна в Германии, и новые хозяева куколки могут обратиться ко мне.

– Логично, – озадаченно протянул Иссерсон.

– К тому же я проконсультировался у одного ученого историка. Ради этого даже в Брюссель смотался.

– В Брюссель?! – Матвей аж подпрыгнул на месте.

– А что ты так паришься? Там живет этот напыщенный индюк, крупный спец по Монголии. Он все подтвердил. Было и золото, и золотая статуя, только осенью 1921 года изваяние бесследно исчезло. Кстати, ученый муж проговорился, что буквально за неделю до меня к нему наведалась некая украинская журналистка, пишущая на темы кладоискательства. Дама очень интересовалась золотом Унгерна. Этот лох профессор принял все за чистую монету, но я в подобные сказки не верю. Похоже, кто-то активно ищет пропавшие сокровища барона, а может, и саму куколку.

При этих словах Генриха глаза Матвея лихорадочно заблестели.

– Как выглядела та журналистка, твой историк, случаем, не говорил?

– Не говорил, да я спросил! – с самодовольным видом он отхлебнул мартини. – Миловидная интересная женщина лет тридцати пяти. Хеллер от нее в восторге.

– Генрих, дружище, – нервно сглатывая слюну, глухо пробормотал Иссерсон. – А ты не мог бы еще раз навестить профессора и так, мимоходом, показать ему одну фотографию.

Он отправился в кабинет и принес фото Марины.

– Да-да, не удивляйся, это моя жена, – упредил вопрос Вайса Матвей. – Она тоже была в Брюсселе неделю назад и с кем-то встречалась. Ты же знаешь, что Марина повернута на кладоискательстве. Причем занимается этим втайне от меня, сучка… – в сердцах ругнулся он. – В общем, не в службу, а в дружбу, покажи ее очаровательную мордашку под любым, каким сочтешь удобным, предлогом. И если он ее опознает, поверь, одной проблемой у нас будет меньше. А что до твоей просьбы, конечно, если вдруг я набреду на след этой статуи, я дам тебе знать. Кстати, буддисты озвучили сумму, которую они заплатят, если Тара и вправду окажется у тебя?

– Цифру не называли, но дали понять, что в убытке не останусь, и очень не советовали выставлять куколку на открытых торгах, – в глазах аукциониста светилось неподдельное беспокойство.

– Не советовали! Да кто они такие, чтоб советовать! Обезьяны недоделанные!

Приступ злобного возбуждения овладел Матвеем. Дернув за ворот рубахи, так, что посыпались пуговицы, он схватил бутылку и в несколько глотков прикончил ее.

– Извини, нервы. Короче, ты понял. Узнай, была ли Марина у профессора. А что касается куколки, то как экспонат коллекции она меня не интересует, и если я ее обнаружу, мы выставим Тару на торги, произведем фурор и загребем конкретного бабла! Твои малохольные буддисты столько не отвалят! Что скажешь, дружище?

– Хорошо, Матвей, поживем – увидим, – ушел от прямого ответа встревоженный Вайс, отправляя во внутренний карман пиджака фотографию Марины. Такого сюрприза он явно не ожидал и по пути в гостиницу пребывал в растрепанных чувствах.

Дягур узнал о смерти Мартенса от прискакавшего на взмыленной лошади вестового. Утирая раскрасневшееся лицо, тот донес, что замыкавший обоз эскадрон и охранявший подводы отряд латышей угодили в засаду и ведут неравный бой с белогвардейцами. Быстро перестроившись, начдив поспешил на подмогу своему арьергарду.