Gintautas Umaras - Пришествие Эры Водолея

Да, те моряки, как и многие другие принимавшие участие в морских сражениях, были без ложного пафоса настоящими героями, незаслуженно забытыми последующими поколениями.

Таким же человеком был и мой прадед, с грустью смотревший как уходит на дно корабль, который долгое время был для него вторым домом. Теперь путь Эдуарда Элисона лежал в Кронштадт, а затем в Петроград, и надо было спешить, ведь слухи о происходящих там событиях распространялись гораздо быстрее радиоволн.

А что же происходило в столице в тот момент, когда лучшие люди России защищали родину и погибали за отечество?

Добравшись до Петрограда, прадед не узнал родной Город. Он был в ужасе от увиденного! Повсюду лежали трупами хорошо одетых людей. Их было очень много, они были по всему Городу. Чтобы избавиться от трупов, революционеры сбрасывали их в Неву и каналы.

Прадед не увидел ни одного нормального человеческого лица. Носились солдаты, матросы, бандиты, проститутки. Все были одеты в старую рваную одежду. Прадед понял, что если он останется в форме военно-морского офицера, его тут же убьют. Он накинул на себя рваное пальто, которое подобрал на улице, снял фуражку и поспешил на Малую Конюшенную, к своему дому.

Когда он зашел в парадную и стал подниматься по лестнице, то увидел, что во многих квартирах были выбиты двери. Они либо лежали рядом, либо болтались на одной петле.

Наконец он добрался до своей квартиры. Окна были разбиты, везде валялись осколки стекла. По всей квартире были кровавые мужские следы, и было видно, как убийцы ходили по квартире и что-то в ней искали. Всё, что можно было забрать, они забрали с собой. Всё, что не смогли забрать, они разбили, изломали и испортили. Мебель, картины и фотографии были изрезаны штыками. Стены в квартире и даже потолки были забрызганы кровью. Все ящики в столах и шкафах были выдвинуты, открыты и вывернуты, вещи были разбросаны. Зато в квартире не было убитых родственников, и появилась надежда на то, что им удалось спастись. Прадед вышел из своей квартиры и зашел к соседям. Живых не было. Он стал заходить в другие квартиры по лестнице, надеясь найти так хоть кого-то из оставшихся в живых. Везде были одни трупы.

Выйдя из парадной он столкнулся с матросами-демонами-революционного-красного террора, и, выхватив револьвер, хотел всех перестрелять. Но совершенно неожиданно они его узнали. Оказалось, что они вместе служили на “Императрице Марии”. А надо сказать, что прадед пользовался большим уважением и обладал непререкаемым авторитетом как среди подчиненных, так среди офицеров и командования. И даже теперь, оказавшись по разные стороны баррикад, они просто не посмели его тронуть. Главарем этой шайки был боцман с того же корабля, который сообщил прадеду, вся его семья еще в сентябре уехала в Гельсингфорс, поэтому чудом спаслась от погрома.

Сейчас уже никто не знает, что случилось с прадедом потом. Известно лишь, что воевал он в Белой гвардии вместе с адмиралом Колчаком и пропал где-то на полях сражений гражданской войны. Что же касается остальных моих родственников, то мало кто уцелел в революционной мясорубке. Одни были убиты во время погрома, другие погибли на фронтах первой мировой и гражданской войны. Увы, им всем легла дурная масть. Чуть больше повезло тем, кто эмигрировал. Я видел их могилы на кладбище Сент-Женевьев-Де-Буа. И лишь совсем немногие смогли вернуться в Советскую Россию, но им всю жизнь приходилось скрывать свое происхождение. Вот так.

Еще хочу кое-что добавить.

Революцию организуют люди с уголовным типом мышления, а затем к ним присоединяются настоящие уголовники, которые приходят к власти и создают уголовное правительство. Вован Ульянов (враг народа № 1), Оська Джугашвили (враг народа № 2)… Я просто использую их же терминологию… Вам знакомы эти лица “русской” революции: Лейба Бронштейн, Евсей Апфельбаум, Мойша Гольдштейн, Лейба Розенфельд? Скорее всего, нет. Они нам известны под другими именами: Лев Троцкий, Григорий Зиновьев, Владимир Володарский, Лев Каменев. Понимаете о чем я? Среди известных революционеров русских почти не было.

Это были настоящие уголовники и бандиты, которые мотали реальные сроки. И они все потом руководили страной. Это вообще нормально? Это то же самое, если бы сейчас президентом страны стал бы криминальный авторитет, вор в законе, который на нарах провел большую часть своей жизни. А в правительстве сидели бы его подельники.

Гинтас замолчал. Мы тоже сидели и молчали. Первой опомнилась Дивна:

– Гинтас! А какое отношение эта история имеет к твоему имени?

– В принципе никакого… Просто именно эта история сейчас вспомнилась.

– У тебя вообще мозги на плечах есть? – этот вопрос Дивны вызвал у нас взрыв дикого хохота.

“Мозги на плечах” – это же очень смешно, особенно, если это представить реалистично. Немного отдышавшись от смеха, Гинтас объяснил Дивне, что нет такого выражения, и сказать можно либо просто “мозги есть”, либо “голова на плечах есть”.

– Мне кажется, что твой друг немного странный, – это Дивна обратилась ко мне.

– Возможно, – я ответил уклончиво.

– Но, в этом-то вся прелесть… Посмотрим, может он не безнадежен.

– А ты чем занимаешься? – Дивна наконец-то заинтересовалась моей скромной персоной.

– А я нигде не работаю, нигде не учусь, я – свободный художник.

– А можно подробнее?

– Ну, в своем творчестве я предпочитаю реализм, картины продаю у католической церкви Святой Екатерины на Невском. У меня даже были персональные выставки.

– Извини, но я думаю, что сейчас гораздо выгоднее заниматься другими направлениями современного искусства, – Дивна, как будто издеваясь, повторила странную мысль Гинтаса. Где-то я уже это слышал…

– Ну-ну, расскажи мне про собаку мехом внутрь!..

– Что?.. Ты о чем?

Только в тот момент я начал медленно понимать, что они хотели мне сказать:

– Вы имеете ввиду эту нелепую мазню, которую художники-недоучки пытаются втюхать иностранным гражданам, выдавая свои жалкие ничтожные работы за новое течение в искусстве?!! Ну, уж нет! Покорнейше благодарю! Это не для меня.

– Послушай меня, только не перебивай, – попыталась успокоить меня Дивна, – я с тобой совершенно согласна. Разумеется никакое это не художественное творчество, а банальные провокации, которые тем не менее находятся в центре внимания зарубежных СМИ и ''просвещенной'' публики. Все это вызывает закономерные вопросы: какова истинная ценность этих нелепых инсталляций и откровенной мазни? Почему классический реализм подменяется такими нелепыми формами? Как такое могло произойти, что именно это сегодня принято считать искусством?

Увы, это еще один яркий пример социального безумия, который к сожалению принимает такие масштабы, что становится объективным явлением, с которым приходится считаться. Современное искусство – это итог подчинения духовного творчества капиталу, которому безразлично, на основе чего расти: создания лекарств или производства вооружений. Художник в современном мире стал заложником правления капитала в искусстве.