Светлана Липницкая - Профессия за тридевять парсеков

Основная проблема заключалась в том, что все это великолепие двигалось в мою сторону.

Обхватив ветку руками и ногами, как урожденный ленивец, я лихорадочно соображала. Все не так уж страшно: гронатейцы – условно-разумная раса, а не чудища, одержимые голодом. Опасения внушали только копья, но я здраво рассудила, что маленькому племени без них никуда. Может, они просто на охоту вышли. Если Рим с его закидонами умудрился с ними договориться, то я-то уж точно смогу!

Тем не менее, к близкому знакомству инопланетяне не располагали. Когда они подошли вплотную, стали видны мелкие зубы-иголки и подозрительные выступы на нижних щупальцах, напоминающие ядовитые жальца.

«Фибрра» – гуманоадаптированное судно. За вычетом Ванни и Манни, все члены экипажа более-менее похожи на людей, и системы корабля рассчитаны именно на это. Чтобы взаимодействовать с панелями управления, дверями и шахтами флиберийского линкора, нужны как минимум руки с пальцами и теплая кровь. Даже мои мозги с астробиологическим уклоном не воспринимали коллег, как объект исследований: ну, подумаешь, экзоскелет, пигментные пятна на лбу или третьи веки! Все равно ведь люди, просто чуть другие. Вздумай я их изучать, ребята удивились бы не меньше, чем пациент зубного врача, которого вдруг приспичило осмотреть проктологу.

Конечно, бывают корабли, созданные другими расами и адаптированные под иное строение тела, вплоть до самых причудливых. Но до сих пор подобные существа попадались мне редко, в основном в космопричалах. Раньше это казалось обидным – угораздило же из всего разнообразия космоса попасть на корабль людей! – но сейчас стало понятно, как мне на самом деле повезло. Если бы по палубам «Фибрры» ползали такие вот осьминожки, я схлопотала бы сердечный приступ еще в первый день на корабле.

Гронатейцы остановились прямо под моим деревом. Что, других мало?! Целый лес вокруг! Надеюсь, мой темно-синий комбинезон хотя бы сливается с небом, а не демаскирует меня на белом фоне.

Предводитель воткнул светящийся посох в почву на манер флагштока и принялся что-то вещать. Вдохновенно щелкая и взрыкивая, он моментально заслужил внимание всей честной компании, включая меня. Гронатейцы почтительно внимали речи вождя, а я рассматривала оратора и размышляла, как он умудряется издавать подобные звуки явно непредназначенной для этого пастью.

Вождь что-то особенно экзальтированно прощелкал и воздел щупальца вверх. Все разом. Мельтешащий клубок темных конечностей до ужаса напоминал змей.

Да-а, не позвать ли мне Рима? Лучше в очередной раз выслушать от друга едкие замечания по поводу моей разумности, чем объясняться с дикарями на языке жестов. Только надо как-то предупредить Синта, чтобы не вздумал во всю глотку подтвердить приказ, с него станется.

Пока я размышляла, как незаметно установить связь, внизу стало подозрительно тихо. Гронатейцы плавно покачивали щупальцами, как плывущими по воде волосами, и хранили торжественную тишину. Я бесшумно выругалась и замерла, боясь лишний раз шевельнуться и выдать себя хрустом веток. Как назло, что-то ерзало по ноге, щекоча покрытую мурашками кожу даже сквозь ткань комбинезона. Терпеть становилось все труднее. Да что за напасть?!

Не сдержавшись, я дрыгнула ногой. Ветка тренькнула, и несколько листочков, похожих на белые перышки, осыпались главному гронатейцу на макушку.

Внизу торжествующе защелкали, толпа дикарей разразилась восторженным треском, от которого заложило уши. Мою ногу ощутимо прихватили мелкие, как наждачка, зубки. Пользуясь поднятым внизу шумом, я обернулась на покусившееся на честь моей лодыжки создание и увидела давешнего хомяка.

Завладев вниманием щедрой дарительницы витаминок, тварь разразилась громким писком, забавно подпрыгивая на месте и размахивая крошечными лапками. Хомяк был не прочь продолжить прерванный банкет.

– П-шел вон отсюда! – злобно прошипела благодетельница и попыталась его отпихнуть.

Куда там! Оскорбленный зверек отскочил, уворачиваясь от ботинка, и храбро атаковал мою ногу. Прокусить кожу он не мог при всем желании, но так щипался, что мне хотелось взвыть и добровольно спрыгнуть вниз, подальше от рассвирепевшего грызуна.

Хомяк распушил подшерсток, став похожим на темно-лиловый теннисный мяч, и, поразмыслив, юркнул в штанину, как в родную нору. Плотная посадка форменного комбинезона не давала ему пролезть выше колена, но мелкий зверек и без того чувствовал себя чересчур вольготно. Щекочась мехом, нахальная тварь ловко уворачивалась от ладоней, не давая себя прижать, а на каждую попытку отвечала очередным укусом, похожим на разряд тока. Я шумно завозилась, понимая, что выдаю себя, но не в силах терпеть такого издевательства. Дерево затряслось, перья-листья посыпались с него январской метелью.

Кое-как выудив вредителя из-под одежды, я обреченно глянула вниз и наткнулась на ошарашенные морды представителей гронатейского разума. Дикари обалдело пялились на нас, переводя взгляд с моего лица на зажатого в кулаке и возмущенно раздувающего щеки хомяка. Тот не оставлял попыток вывернуть короткую шею и вцепиться зубами в пленившего его астробиолога.

Я приветливо помахала свободной рукой.

Ветка дрогнула и прогнулась. Инстинктивно выпустив зверька, я вцепилась в проседающую опору, обламывая ногти до самых корней. Получивший волю хомяк бросился вверх по стволу с прытью белки, а ветка, оглушительно хрустнув где-то в глубине, обломилась и сверзилась вниз прямо к ногам прыснувших в стороны гронатейцев. Я рухнула на нее сверху, попав спиной на какой-то сучок, и, по ощущениям, ободрала кожу до кости.

Гронатейцы настороженно приблизились и вопросительно защелкали.

– Э-э… привет?.. – робко пропищала я. – Мир… дружба… Г-гости с небес…

Мы друга друга не поняли. Осьминожки слаженно рыкнули и ощетинились копьями, как большой игольчатый ежик. Я сглотнула и отвела иззубренное лезвие от собственного горла, чем окончательно перечеркнула изначально не шибко дружественные намерения дикарей. В следующую секунду гронатейцы намертво оплели меня руками-щупальцами и куда-то потащили, как опутанное веревками порося. Лишенная возможности не то что кричать – нормально дышать, я тоскливо посмотрела наверх и увидела темную тушку хомяка. Поза у него была исключительно злорадная.

Похоже, что-то сложное в работе контактера все же было.

***

Привязанные к дереву руки нещадно горели в суставах. Я извивалась ужом, надеясь выпутать хотя бы пальцы, и материла собственные глупость и любопытство, приведшие к столь плачевному результату. Правда, не вслух: впечатленные моим контактерским порывом, дикари намертво запечатали мне рот. Склизкая тряпка ерзала по губам, но соскальзывать не планировала, схваченная на затылке поистине морским узлом. Последний тоже доставлял неудобств, впиваясь в голову.