Василий Курочкин - Рассказы для умных, грамотные не поймут

Серебрянск. Пихтовка

По хронологии, а не по значимости. Произошло это апрельским вечером тысяча девятьсот шестидесятого года. Я, пятилетний мальчонка, влекомый за руку бабушкой, семеню по серой, гравийной дороге, глядя прямо под ноги – так лучше ощущается скорость. Вдруг, серое полотно дороги обрело красноватый оттенок, насыщенность которого нарастала. Повертев головой, увидел, что нас догоняет словно плывущий по небу, раскалённый до красна… лом. Так я для себя определил этот объект. Ранее я бывал в кузне и видел, как извлекают из горна раскалённую заготовку. Лом плыл над речкой Пихтовка на высоте метров пятьдесят, не меняя ни высоты, ни скорости, ни направления. Дёрнув бабушку за руку, спросил: – Баба, что это? Бабушка, мельком глянув, процедила: – Не смотри туда! И начала креститься и бормотать молитвы. При этом она ускорила шаг на столько, что я еле вприпрыжку поспевал за ней, но ни на секунду не отвёл взгляда от непонятного объекта. Лом проследовал через весь город Серебрянск, и выплыв из тени горы, растворился в потоке солнечного света над рекой Иртыш. Немного успокоившись, бабушка сказала: – Ты, внучек, никому не говори об этом, ладно? Я легко обещал молчать, будучи уверенным, что завтра только и разговоров будет об этом. Как можно такое не заметить? С пяти утра я сидел у динамика в ожидании начала трансляции передач. Увы, ничего не было сказано о вчерашнем событии. С обеда до вечера слонялся по улицам города, над которыми проплыл злополучный лом, надеясь услышать разговоры о вчерашнем – напрасно. Терзало жгучее желание поговорить об этом, с кем ни будь, но, представляя мысленно этот разговор, понял на сколько нелепо это будет выглядеть. Вот если бы найти человека, видевшего это. Бабушка не в счёт. Набожная, пожилая женщина. Староверка – кержачка. Что она может мне поведать об этом? Прошло несколько мучительных дней, острота впечатлений постепенно притупилась и лом уплыл на задворки памяти. Но тут старшей сестре приобрели портфель с школьными принадлежностями, и я решил научиться читать. Какой приятный запах имели новые учебники, просто сказка. К осени я прошёл весь курс первого класса и в сентябре с сестрой пошёл в школу, чтобы через неё брать книги в библиотеке. Попав в библиотеку, сразу пошёл к стеллажам для старших классов, но был грубо и унизительно перенаправлен библиотекарем к стеллажам для начальных классов. Пришлось взять Лягушка-Путешественница и Конёк-Горбунок – мои первые книжки. За зиму освоил программу второго класса. Читал газеты, стараясь в контексте улавливать смысл непонятных слов. Мечтал скорей поступить в школу и узнать всё про ЛОМ. Летом уговорил бабушку попытаться устроить меня в школу – не взяли. И лет мало, и ростом не вышел. Пришлось ждать ещё год. Наступил долгожданный сентябрь тысяча девятьсот шестьдесят второго года. Наконец то в первый раз, в первый класс…! Теперь то узнаю всё о событии апреля шестидесятого года. Татьяна Петровна, моя первая учительница, была пышной дамой лет сорока с хвостиком и весьма добродушным, как мне казалось, характером. Недели две не решался начать разговор на интересующую меня тему, да и не мог подобрать слова для начала рассказа. Всё-таки настал день, когда все перезнакомились и завязалась доверительная беседа преподавателя с подопечными. Я начал свой рассказ после того, как все вопросы иссякли и гомон поутих. В процессе повествования я заметил, как добродушная улыбка преподавателя исчезает за плотно сжатыми губами. Глаза, лучезарно сверкавшие всего минуту назад, потускнели, и я почти физически ощутил холодок отчуждения в её взгляде. Энтузиазма в моем голосе поубавилось, неужели учителя ничего не знают? Я мысли такой не допускал! Два года готовился к этому разговору! Тут слышу: – Хватит фантазировать! Я ожидал спора, объяснения, чего угодно, только не обвинения во лжи. Лицо, уши, шея запылали жаром стыда. Осознавая всю трагедию происходящего, я чувствовал, как рушится что-то очень важное, сокровенное, личное, и, в то же время, масштабное, общечеловеческое. Отчаянная попытка оправдаться только усугубляла моё положение. Наконец пунцовое от злобы лицо прорычало: – Хватит врать! После уроков останься, пойдём к директору. Только тут я обратил внимание на одноклассников, которые, перебивая друг друга, неодобрительно высказываются в мой адрес. По их мнению, я бессовестный лгунишка, довел учительницу до нервного срыва. Переводя взгляд с одного говорившего на другого, третьего… десятого, чувствовал, как растет стена отчуждения. Только что были мы, а теперь есть я и есть они. Школа мне представлялась волшебным сундуком, содержащим знания обо всём. Два года я мечтал занырнуть в этот сундук и насытиться знаниями, хотел всё знать! С детской непосредственностью обратился к учителю с интересующим меня вопросом и получил оглушительный удар. Стоило только приподнять крышку сундука, чтобы убедиться в его затхлой пустоте. На пути к учительской ещё теплилась надежда на диалог, которая растаяла сразу, как только вошли в помещение. По выражениям лиц педагогов стало ясно, разговаривать со мной ниже их достоинства. Они не видели во мне человека, в их взглядах было всё: высокомерие, снисхождение, презрение, жалость, злость, раздражительность…, не было желания поговорить, выслушать, понять. Из всего ими сказанного следовало одно – мальчик, ты дебил, железяки не плавают по воздуху. Пришлось предъявить, как мне казалось, неопровержимый аргумент – я сказал, что был не один. Вот почему бабушка просила никому не рассказывать о том событии. Ей запретили общаться с внуками. Хоть бабушка и не упрекала, чувство вины преследовало меня. Я ходил к ней в молельный дом, читал старые книги в кожаных переплетах с бронзовой и медной фурнитурой. Читал Старообрядческий Церковный Календарь. Четыре года начальной школы под руководством Татьяны Петровны прошли во взаимном неуважении, точнее в презрении. Сидел у окна, читал книги. На её вопросы, один ответ – не знаю. Ставила двойки, исправляла на тройки и переводила в следующий класс. Кроме негативных впечатлений, это событие имело и положительные аспекты. На пример я стал подвергать сомнению и переосмыслению всю получаемую информацию. Для меня авторитет малограмотной бабушки стал выше авторитета педагогов. Я усомнился в правильности бездоказательного утверждения, что Бога нет. И всё-таки, что же это могло быть? Сейчас я лом сравнил бы с мечом из звёздных войн, только без звука. И откуда оно взялось? Ведь судя по траектории, оно вышло из горы и ушло в гору.