Екатерина Вавилова - Конструктор миров: Новый виток. Том 6

Профессор Карпентер хотел что-то сказать, но его быстро перебил профессор Шорт.

– Господа, – заговорил профессор Шорт. – Я извиняюсь, что нарушаю ваш научный спор, но разрешите внести предложение. Виконт также бросил и мне вызов, настаивая представить более совершенное существо, созданное лучшим способом, также через неделю. И я принимаю вызов, вы профессор?

– Также, доктор Шорт.

– И по этой причине, мы надеемся увидеть ваше совершенное существо и вашу совершенную философскую теорию в следующую среду 11 мая 1859 года – заключил профессор Шорт.

– Отлично, господа – внезапно вмешался граф Мур, встав посреди аудитории рядом с виконтом и вызвав удивление присутствующих представителей высшего общества острова Greeter Perpentuum. – В таком случае, я скажу, что я лично буду финансировать эти исследования виконта, но также отмечу, что если существо действительно будет существовать, то есть будет достигнута поставленная научная цель, а также философская идея будет признана действительно более состоятельной, то направления всей ваших исследований должны быть направлены именно в указанные русла, иначе лишаются какого-либо финансирования. Я надеюсь, что поставленные мной условия предельно ясны, вы принимаете их?

– Мы принимаем, ваше сиятельство – ответили профессоры.

– Вы, виконт?

– Я принимаю, ваше сиятельство – ответил виконт.

– Превосходно, я лично сообщу этот вопрос профессору Флемингу – продолжил господин Мур. – Теперь же, как я понимаю ваше выступление было последним, доктор Карпентер?

– Совершенно верно, – ответил доктор Шорт. – По этой причине, наше сегодняшнее собрание завершается и будет продолжено завтра в этом же помещении в час дня, как и сегодня. Спасибо за участие и за внимание, господа…

Уже давно вечерело. Нежно-голубая полоска дня постепенно менялась в цвете, словно железо покрывалось ржавчиной. Погода стояла такой же тёплой, лишь прохладный ветер игрался с кроной зелёных деревьев, вырывая совсем слабые листья и унося в бурном потоке. Правда, потом они опадали, словно теряли всю волю летать, и навсегда терялись в хаосе пыли и грязи. Облака превратились в исчезающие маски, совсем впитали жар солнца и превратились в розовое месиво. А само солнце будто махало своими лучами, ярко прощаясь с жителями шумного города. Начинались ранние сумерки, когда в тени зданий нельзя было бы разглядеть ничего. Но у графа и виконта осталась пара нерешённых дел в институте, поэтому они направились лёгкой походкой к лаборатории физико-технических исследований.

Здание было исполнено в цвете тёплого какао, белые мраморные плиты у самого основания, плавно перетекали в кремовые кирпичи, между которыми была видна полоска серого цемента. Кирпичи несколько обкололись от старости и ветров, но сохранили презентабельный вид. Крыша имела коричневый цвет и текстуру черепицы, за время, проведённое на Солнце, она нагрелась. Высокие двери находились на небольшом пороге, который украшали высокие цветы в белых горшках. В некоторых окнах ещё горел тусклый свет от свечей.

Их встретила тихая атмосфера, словно всё здание имело принадлежность к библиотеке, такой покой дарил своеобразное удовольствие после тяжёлого дня. Коридоры вели к аудиториям с высокими потолками и множеством мест с мягкой обивкой, там почти не проводили лекции в такое время, лишь одинокие профессоры собирали документы в портфели. Архив был всегда полон разных книг, даже сейчас на охране многолетних знаний стояла старая старушка с забавно большими очками, она упорно стряхивала с крепких переплётов пыль.

Местный врач уже заканчивал расчёт медикаментов и ставил всё на свои места, последние штрихи в учётную книгу, и белый халат остался на вешалке. Из кабинета ещё пахло спиртом и бинтами, пока врач закрывал дверь и шёл к вахтёру. Лаборатории полнились от образцов и банок с нужными материалами, инструменты были разбросаны в творческом хаосе, но оставшиеся студенты уже торопились всё аккуратно помыть и выйти за пределы института, их переговоры отчётливо отражались от глухих стен, заполненных таблицами с формулами.

Закрытые кабинеты, ковёр под ногами заглушал шаги, свечи делали атмосферу более расслабленной. А потом виконт и граф наткнулись на господина Андервуда, который уже закрывал свой кабинет. Он встретил гостей дежурной улыбкой и толкнул небрежно дверь, занимая место за большим столом. Его тёмный кожаный портфель остался на кожаном кресле в углу кабинета.

Кабинет профессор Андервуда

– Здравствуйте, господа, прошу заметить, что я очень шокирован вашими достижениями за этот день, так разозлить господина Шорта и господина Карпентера, – господин Андервуд горько усмехнулся своим мыслям, но его гости не выразили и капли удивления. – Извольте, что же вас привело ко мне? – он протянул в ответ руку для рукопожатия, наконец садясь на стул во главе стола.

Господин Уна сел на другой стул, совсем не заботясь о чужом мнении по отношению к недавнему, всё это лишь часть людской сущности, они не верят в бредни другого человека, пока не увидят всё своими глазами, но перед этим сто раз обольют грязью, а потом расцветут новыми красками, даже по спине дружески похлопают, но господин Уна не желал всех этих знаков лживой дружбы, его даже заметно передёрнуло от отвращения ко всем людям, что нацепили маски благосклонности на свои перекошенные завистью и злобой кошмарные лица.

– Мы здесь, добрый друг, по одному делу, – максимально дружелюбно начал господин Мур, используя свой козырь в рукаве, обходительную улыбку, которая сразу располагала к себе, как такой человек приятной наружности может иметь какие тайны и тёмную сторону, вот и директор заметно расслабился, переключаясь с созерцания пульсирующих вен на руке виконта, с какой силой он сжал кулак, на графа, который закручивал ус.

– Что же это за дело, ваше сиятельство? – чуть-ли не пропел господин Андервуд.

– Хотим попросить вас помочь в строительстве одного предприятия, скажем, завода, новой электростанции, – проговорил граф.

– Простите, ваше сиятельство, но что это за завод или электростанция?

Граф хотел было посмотреть в сторону виконта, но тут послышался звук открывающейся двери. Вошёл человек высокого роста, с вертикально удлинённой формой головы, на верхушке которой было немного седых волос. Его немного выпученные карие глаза смотрели на присутствующих с немногим удивлением. Одет он был в клетчатый серый костюм поверх белой рубашки. На лице было немало морщин, а в руках он держал несколько бумаг.