Дориан Болконский - Приключение Шараха

– Начинай накрывать на стол. Скоро мы с Иваном приедем.

Раним утром возле дома Шараха собралось немало людей для того чтобы проводить его в дальнюю дорогу. Все пришли с гостинцами, по их мнению, необходимыми для путешествия. Только банок с закрутками и компотом принесли штук тридцать, помимо этого еще мед, мацони, соленья и целый пакет лепешек. Ардашин принес ляжку быка, Анри – мешок кукурузной муки, Инал – вино собственного изготовления. Женщины шумно переговаривались, пытаясь узнать, не забыли ли они что-то положить. Старые бабушки понакидали в телегу кучу теплых вещей, но после мужчины все оттуда вытащили, август месяц как-никак, а то с таким грузом лошадь и тронуться не смогла бы. Дети восторженно бегали и кричали о том, какой дедушка Шарах смелый и, повзрослев, желали быть на него похожими. Шараха долго ждать не пришлось. Герой того момента пришел навстречу в сапогах, черкеске, папахе и с кинжалом на поясе.

– Ты что в таком виде решил ехать? – полюбопытствовал один из провожающих. Шарах осмотрел себя с ног до головы и кивнул.

– Красавчик!!! – закричали все.

– Я тебя одного не пущу! – подбежал Тадари и принялся настаивать на том, чтобы поехать с ним.

– Ты ведь знаешь, что там есть метро, где хмурые люди не здороваются друг с другом! Парни разгуливают в шортах, девушки курят и ходят в коротких юбках, а самое страшное, когда в общественный транспорт заходит старший, никто не встает. Я не могу тебя с собой взять, боюсь, у тебя сердце не выдержит, если ты это все увидишь. Я сам съезжу, быстро найду Ивана Иванова и мигом обратно.

Разложив все добро в повозке так, чтобы у Шараха появилось место, чтобы сесть, соседи выпили по десять стаканов за его здоровье и дорогу. Редко кто из сельчан покидал границы деревни, а тем более республики. Все искренне переживали и держали за Шараха кулачки. Тадари зарекался зарезать бычка по его возвращению, а Астамур – назвать сына в его честь. Обещая вернуться целым и невредимым, Шарах пнул жеребца ногой в бок.

Проехав по проселочной гравийке, Шарах выехал к центральной, той, что соединяла реки Псоу и Ингур. Трасса располагалась вдоль берега моря Черного, лучезарного, красивого. Дедушка сделал глубокий вздох и воскликнул:

– Эх, какая же у нас в стране красота. Налево посмотришь, море увидишь. Направо – горы. А прямо – вечно зеленную поющую природу. Но главное, куда не взгляни, везде добрые, улыбчивые люди. Все кажется таким цветущим, таким молодым. Даже жара, и та является проявлением солнечной любви. Чем больше любви, тем больше тепла. Море наше синее, море наше Черное, – остановил Шарах повозку, слез с нее и спустился на берег.

– Двадцать лет я не купался в нем. Вот некоторые люди круглый год работают, копят, приезжают, чтобы услышать шум прибоя, поплавать по волнам. А я вот двадцать лет не купался, вот это сила духа, – возгордился собой абхазский дедушка и, помочив руки, заявил: – Через двадцать лет приеду обязательно нырну в воду.

Продолжил Шарах свой путь, но перегруженная телега двигалась медленно. Темнота застала его в пути. Стал старик ломать голову, где переночевать, но так и не вспомнил ни одного знакомого в этих краях. Размышлял-размышлял и пришел к выводу – разве проблема, найти ночлег в Абхазии? Он остановился возле первой калитки, привязал лошадь и, зайдя в дом поздоровался:

– Добрый вечер, уважаемые, встречайте гостя.

Хозяева немного ошарашено бросили взгляд на деда, который неожиданно свалился им как снег наголову. Спросили, ищет он кого-то и не желает ли чая. Шарах недолго думая встал, сказал, что ошибся домом, вышел, запрыгнул на скакуна и проскакал тридцать метров до следующего жилища. Тамошние хозяева оказались удивлены не меньше. Они в свою очередь, полюбопытствовали, чем помочь, и предложили кофе. Шарах попрощался, сел на коня, проскакал сорок метров и зашел в третий дом.

– Мир вашему дому! – сказал Шарах, как только перед ним открылась дверь.

– Оооо!!! – хозяин дружелюбно поприветствовал появившегося на пороге человека. Подошел, протянул гостю руку, поцеловал его, – проходи, дорогой. За животное не переживай, мои дети его сейчас напоют и накормят, – Шараха усадили за стол, налили ему стакан холодного вина, а в тарелку положили горячей мамалыги. – Вот сейчас я вошел в тот дом, – подумал про себя Шарах и принялся трапезничать.

Наутро Шарах проснулся ни свет ни заря. Дома все спали.

– Эх, городские! Могут позволить себе поспать, – шепотом, чтобы никого не разбудить пробормотал гость и вышел во двор. В благодарность за вчерашний приют Шарах отстегнул повозку полную деревенскими гостинцами и со словами: «Так я еще быстрее доберусь» – помчался в сторону границы с Россией. Под вечер Шарах наконец прибыл на место назначения. Границу он видел впервые. Когда он в последний раз был здесь, границ не было – все жили в одной стране, в Советском союзе.

Разгар курортного сезона. Толпы приезжих отдыхающих стояли на подступах к проверяющим кабинкам, желая поскорее вернуться домой. Шарах, взглянув на километровую очередь, глубоко вздохнул и встал в самый конец.

Прошло два часа…

Шарах не то чтобы сдвинулся вперед, напротив, отошел на несколько метров назад. Дело в том, что в силу своего воспитания он пропускал вперед всех женщин и детей. Только лишь поздней ночью Шарах смог дойти до пункта проверки документов.

– Вечер добрый! Меня зовут Шарах.

– Очень приятно. Предъявите паспорт, пожалуйста, – в ответ, донеся грубоватый голос.

– Я не имею паспорта. Поймите у моего друга свадьба. Мне срочно надо попасть в Россию, чтобы пригласить Ивана Иванова. Кстати я не один, я на лошади, она там ждет. С ней в очереди стоять было неудобно.

Только Шарах договорил, как мужчина в кабинке нажал на красную кнопку, и к дедушке в черкеске, папахе и с ножом на поясе подбежала вооруженная охрана.

– Пройдемте, пожалуйста, с нами для выяснения вашей личности, – сказал пограничник.

– Говорю же вам, меня зовут Шарах. Я ищу Ивана Иванова! Мне надо его на свадьбу пригласить!

– Проведите его в кабинет! Заодно и Ивана найдем, – засмеялся глава смены. А Шарах не углядел в словах иронии, доверившись, проследовал за ним.

– Пока поместите его сюда! – начальник указал на камеру, в которой сидел один человек. Решетка открылась, только Шарах вошел, как сразу же за его спиной раздался стук железа об железо. Ничего не понимающий старик присел на дощечку, ему сразу же стало не по себе. Он ощутил, как вмиг его лишили самого дорогого, его лишили свободы. Пускай ненадолго, на несколько минут, до выяснения личности и обстоятельств, не суть, факт оставался фактом. И как он не пытался себя разубедить, что скоро все кончится, что это недоразумение, душа его ныла, с глаз потекли слезы, сердце громко забилось, в надежде, что кто-то услышит его учащенные удары и придет на помощь. Шарах встал. Как сразу же все помутнело перед ним, ноги подкосились, благо сосед по месту заключения поймать успел, чем спас его от серьезных увечий. Он аккуратно уложил Шараха на скамейку, принес бутылку воды, дал немножко выпить и, намочив собственный платок, накрыл им лоб пострадавшего.