Ольга Свобода - Эмпаты

– Хотя чему я удивляюсь? Ты ничего не можешь сделать нормально. «Неудачник», – сказала она и вышла из дома, отправившись к родне в гости, чтобы её вдруг не заставили помогать с разделкой туши.

А Авантюрин впервые в жизни испытал почти непреодолимое желание ударить женщину. Это было так гадко и отвратительно, что он со стоном обхватил себя руками.

Горан методично и не торопясь разобрался с добычей. Пообедал похлебкой, на этот раз с мясом, не получив, впрочем, никакого удовольствия от еды. Вышел во двор и долго смотрел на тусклое серое небо, усыпанное бесцветными звездами.

– Не знаю, как ты это сделал, но знаю, что ты ещё здесь, мелкий ублюдок. Я снова чувствую. Ты думаешь, сделал мне одолжение? Да будь проклят день, когда я тебя встретил. Посмотрим, надолго ли тебя хватит.

От холодного и злого голоса у Авантюрина на голове зашевелились волосы.

Честно говоря, он тоже не знал, надолго ли его хватит.

***

Через пару дней Авантюрин понял, что наблюдение за Гораном приносит только нестерпимые муки и ничего больше. И что ему нужно вернуться обратно во мрак и попытаться найти хоть что-то живое в душе охотника. Что-то, с чем можно начать работать.

Впрочем, от боли это не спасло. Даже когда он не видел, что происходило с охотником, его постоянно мучили злость, ревность, обида, отчаяние, страх.

Если бы всё было как раньше, эти чувства были бы не внутри эльфа, а рядом, на виду. И он без труда бы выкинул их в Пустоту. Но как раньше не было. Поэтому он не имел ни малейшего понятия, что ему делать. Оставалось лишь надеяться, что если он сможет навести порядок, то у него получится открыть портал и сбежать.

Авантюрин взял за правило блуждать по сознанию Горана по ночам. Потому что корчиться от боли во мраке, когда ты даже не понимаешь, что происходит, оказалось совсем невыносимо.

Через несколько дней Авантюрина посетила внезапная мысль: а почему он стал проводником только плохих эмоций? Почему ничто не приносит Горану радости?

Твердо решив найти ответы на эти вопросы, Авантюрин, уже начавший немного ориентироваться, быстро прошёл по сознанию охотника, не пытаясь разглядеть жизнь в окаменевших уродливых фигурах, а сразу направился в глубины памяти.

Здесь было немногим лучше.

Стеллажи, обыкновенно пыльные у других людей, у Горана были сплошь покрыты чёрной гнилью. Маслянистая мерзость густо растеклась по воспоминаниям, делая их одинаково противными.

Превозмогая брезгливость, Авантюрин наудачу сунул руку в первый попавшийся стеллаж. Гниль, жирно чавкнув, неохотно отдала маленький потёртый томик.

Сдержав рвотные позывы, эльф протёр книгу. Воспоминания оказались детскими. Картинки медленно оживали под умелыми пальцами мага, хоть и отказались стать цветными.

Маленький мальчик, едва начавший ходить, вперевалку ковыляет к красивой молодой женщине, держа в руках цветок. Он улыбается и неловко протягивает подарок, а женщина внезапно чихает.

По всей видимости, у неё аллергия.

– Что ты принёс, идиот! – внезапно кричит она, зло вытирая навернувшиеся на глаза слезы. – Брось это немедленно!

Мальчик ошеломлён и напуган. Напуган настолько, что не успевает разжать ладошку так быстро, как хотелось бы матери. За что немедленно получает оглушительную пощечину, от которой дергается голова, а на щеке загорается алое пятно.

«Цветы – это плохо» – таким выводом заканчивается воспоминание.

Содрогнувшись, Авантюрин отбросил томик, как ядовитую змею. Снова запустил руку в гниль и открыл новый эпизод, даже не протерев его.

Воспоминание начинается с чувства голода. И восхитительного аромата мясной похлебки, от которого сводит живот, а рот наполняется слюной.

Маленький Горан крутится вокруг стола, на котором стоит котёл с ужином. Мать куда-то вышла, но оставила на самом видном месте длинную деревянную ложку.

Ведь нет ничего страшного в том, что он немного попробует?

Дальше воспоминание становится сумбурным. В нем зафиксирован гневный окрик, сильный испуг, опрокинутый котёл, ожог, а затем и порка от отца за испорченный ужин.

«Быть невоздержанным в еде – большой грех» – огромными буквами выведено кровью в конце томика.

От неровного почерка и черных липких пятен на грязно-буром шрифте Авантюрина замутило. Его бы вывернуло, но он уже слишком давно ничего не ел и не пил.

Вдох. Пауза. Выдох…

Вернувшись на смотровую площадку, эльф застал очередную ссору супругов. Авантюрин зажал уши, чтобы не слышать перебранку, но это не спасало от пульсирующей боли.

«Я не могу это больше слышать. Я не хочу это больше чувствовать…» – стонал он, пытаясь отвлечься и думать о чём-то ещё – о чём угодно, лишь бы не слушать. Не замечая, как при каждой такой попытке его кожа покрывается каменной пылью.

Скандал закончился тем, что Драгана снова обвинила мужа в его мужской несостоятельности, добавив пару нелестных эпитетов о его «инструменте» и методах применения.

К боли добавилась ярость. Холодная, яркая. Авантюрин испугался, что Горан сейчас всё же ударит жену.

Но охотник вышел на улицу, громко хлопнув дверью. Надежды эльфа на прогулку в лесу не оправдались. Вместо этого Горан направился в трактир и, после короткого разговора, уединился с одной из продажных девок.

Авантюрин подпрыгнул, не веря своей удаче.

Такое событие просто не может не вызвать отклика в душе! Эльф кинулся во мрак, петляя по уже почти привычным коридорам и силясь разглядеть хоть какое-то движение.

***

Проститутка пыталась шутить и улыбаться, но, натолкнувшись на ледяной взгляд клиента, молча приступила к делу, надеясь только, что это не займёт много времени и что мужчина не будет груб.

Но Горан и не думал заканчивать побыстрее. Сказать по правде, удовольствия от процесса он почти не получал, а весь акт был скорее попыткой доказать себе, что обвинения жены – беспочвенны.

Он говорил Драгане, что не желает её тело, потому что у неё было слишком много любовников. Но он действительно не мог с ней спать. После всего, что она ему говорила, в её присутствии у него не получалось возбудиться, как бы он ни старался.

Мысль об этом злила его, и он двигался всё резче, схватив партнёршу за волосы и довольно больно их оттягивая.

А девка боялась пикнуть, опасаясь, что тогда он её точно ударит. Горан видел её страх, отчего весь процесс для него становился еще более бессмысленным…

***

Авантюрин понял, что это конец.

Если даже близость с женщиной не могла вызвать в душе охотника проблеска жизни, надеяться не на что. Эльф был уверен, что, покопайся он в мерзких стеллажах, обязательно бы нашёл какое-нибудь гадкое воспоминание, связанное с постелью. Вот только какой в этом смысл?