Ирина Енц - О чем расскажут вороны

Тут с неба раздался призывный крик, и Василиса тяжело опустилась мне на плечо. Я пошатнулась под ее весом, но, на ногах устояла. Потрепав соколиху по перьям, спросила:

– Ну, расскажи Васька, что выведала, что увидела? Куда сейчас идти -то?

Птица негромко заклекотала, передавая мне образы увиденного. Ничего нового я не узнала. Все, как раньше. Выжженный лес, да разливы реки. Тут Верислав негромко сказал:

– Смотрите …

Мы повернули головы в ту сторону, куда он указывал. Сквозь поломанный кустарник и сухие камыши, по воде к нам брела девушка. Я сразу узнала ту самую Бродницу, что встречалась нам в прошлый раз. Только сейчас в ней не чувствовалось той легкости и беззаботности, что при последней нашей встрече. Волосы спутаны колтунами, платьишко кое где разорванное, заляпано бурой глиной. Взгляд потускневший. Я кинулась к ней.

– Что с тобой, милая? – Обнимая ее за плечи, пытаясь поддержать, спросила я.

Тусклым голоском она чуть слышно прозвенела.

– Вас дожидаюсь, чтобы через поток перевести. Ступайте за мной.

– Да, погоди ты! Сядь отдохни. Чистой воды попей.

Она с испугом посмотрела на меня.

– Нельзя мне. Каждая минуточка на счету. Батюшка-Ящур разгневается.

– С Батюшкой мы договоримся. – Подключилась ко мне Любаша.

Мы усадили ее на сухом бугорке на зеленую травку. Я протянула ей фляжку с отваром, которую так заботливо наполнила бабка Аристида. Сделав несколько глотков, Бродница немного ожила, глаза заблестели, и голосок зазвенел, почти, как прежде. Вот, только радости в голосе том не было.

– Брод отсюда не далеко. Мы с сестрами деревья старые положили, чтобы перейти на ту сторону можно было. Только, боюсь, как бы их не смыло течением. Потому и говорю, что поторопиться надобно.

Она встала, и поманила нас ругой за собой. Любаша подошла, и шепотом спросила:

– Может, она нам расскажет, что здесь приключилось? Спроси.

– Думаю, что не стоит. Подведем девчонку под монастырь. С Батюшкой шутки плохи, сама знаешь. Раз Аристида не рассказала, то и ей, – я мотнула головой в сторону Бродницы, – наверняка не велено. Чего ее мучить. Придем к Ящуру, там все и узнаем.

Мы отправились вдоль бурлящего коричневого потока, который так мало напоминал ту звенящую речку, на которой мы познакомились с Шишигой, и где нашли Василису.

Идти пришлось довольно долго. Берега стали круто подниматься вверх. И нам пришлось карабкаться на кручу. Любаша шла позади меня и ворчала себе под нос.

– Чего ты там бубнишь? – Спросила я подругу.

– Премся незнамо куда, незнамо зачем … – проворчала она. – А дома то сейчас красота. Сидели бы у горящего огня в печи, да пироги лопали. Куда как с добром. Нет, нам спокойной жизни не надо. Нам трудности подавай!

– Перестань тоску нагонять. Ты же знаешь, друзьям помочь – это святое. Да, и потом, от спокойной жизни через месяц с ума сойдешь. Ты первая, и сойдешь. Так что, не бурчи. Зато, будет, что внукам рассказать. – С усмешкой закончила я.

– Ага … Будет. С такой жизнью и до детей не дотянем, не то, что, до внуков. – Не хотела успокаиваться она.

– Ну … – Протянула я, – У тебя вполне неплохие перспективы на этот счет. – И покосилась на Верислава.

Любаша прыснула тихонечко от смеха. Хорошее настроение быстро вернулось к ней.

Тем временем, берега становились все более пологими, а река все более широкой и успокоенной. На самом мелком месте мы увидели нагромождение мокрых деревьев, с торчащими корнями.

– Вот, и пришли. – Прозвенела колокольчиками своего голоса Бродница. – Здесь мы расстанемся. Спасибо вам за заботу. – И она поклонилась нам в пояс.

Чувствовалось, что ей хотелось нам еще что-то сказать. Я приобняла ее за плечи.

– Что ты, милая. Какая там забота. Но, вижу, еще что-то сказать хочешь. Ты говори, не бойся. – Ласково обратилась я к ней.

Она, опустив глаза, тихо проговорила:

– Помогите нам, коли сможете.

Любаня, забыв про все свои страдания о печах и пирогах, а также о спокойной жизни, принялась с жаром ее уверять, что мы сделаем все, что в наших силах. Глаза подруги подозрительно блестели. Я про себя хмыкнула. Знать бы еще, что делать надо. Ладно, разберемся. Только бы до пещеры добраться поскорей. Сил уже никаких нет эти загадки разгадывать. Еще больше настораживало, что все молчат, как сфинксы и на Батюшку-Ящура кивают.

Мы простились с Бродницей, и стали осторожно заходить на импровизированный мост. Бревна были скользкими от налипшей мокрой глины. Приходилось очень осторожно выбирать место, куда поставить ногу.

Вдруг, Василиса, сидевшая до этого вполне спокойно на моем плече, взвилась в воздух с тревожным криком. Я повернула голову в ту сторону, куда она так рванула. Какой-то сильный шум раздавался с верховьев реки. Мы с подругой уже были на середине, а Верислав еще только заходил на этот импровизированный мост. Василиса с громкими тревожными криками летала над нашими головами. Шум все приближался. И тут, мы увидели причину ее тревоги.

Огромный коричневый вал мутной воды вперемешку с ветками и сломанными деревьями летел прямо на нас. На секунду мы замерли, как вкопанные. А потом рванулись в сторону берега. Но, я уже понимала, что до берега мы добраться не успеваем. Я крепко схватила Любашу за руку. Последнее, что я услышала, был отчаянный крик Верислава. Вал воды обрушился на нас и закрутил, как легкие соломинки в коричневом водовороте смеси воды и глины.

Я крепко держала подругу за руку, благословляя про себя создателей одежды, которая была на нас. Легкая и удобная, даже в воде она не сковывала наших движений. Но, сейчас пред нами была только одна задача. Вынырнув на поверхность сделать глоток воздуха, чтобы через мгновение опять уйти под воду. В грохоте и шуме я больше не слышала ничьих голосов. В ушах стоял только рев разгневанной реки.

Сколько продолжался этот кошмар, я не знаю. Но, когда силы уже были на исходе, течение реки потеряло свою звериную напористость и силу. Уворачиваясь то и дело от веток и стволов молодых деревьев, вырванных с корнем стихией, мы, наконец, смогли выбраться на мелководье. Обессиленные, почти оглохшие и ослепшие, мы упали на берег, пытаясь отдышаться. Солнце уже клонилось к закату. И его по-осеннему мягкие лучи скользили по воде, отражаясь малиновыми бликами в успокоившейся реке.

Прокашлявшись и немного отдышавшись, я выползла на сухую траву и осмотрелась. Любаша все еще тяжело дышала и откашливала остатки воды из легких.

– Что это было? – С трудом выдохнула она.

– Не думаю, что это река нас так «ласково» встретила. Я почувствовала за всем этим чью-то злую волю. Не было времени и возможности осмыслить все произошедшее. – С трудом ответила я.