Томас Майн Рид - Гвен Винн. Роман реки Уай

Грубая шутка вызывает взрыв смеха у остальных троих. К счастью для тех, кого она касается, гребцы на мгновение забыли о веслах и, прежде чем они спохватились, прогулочная лодка проскользнула мимо них и поплыла дальше, раскачиваясь, как рыболовная.

В разочарованными возгласами пьяницы разворачивают свою лодку и гребут следом; теперь они налегают на весла изо всех сил. К счастью, им не хватает умения; а им, к счастью для себя, обладает гребущая на меньшей лодке. Теперь это умение ей пригодилось, потому что на какое-то время «Гвендолин» начинает удаляться. Но борьба неравная, четверо против одной, к тому же сильные мужчины против женщины! Но Гвендолин старается оправдать то, что о ней говорят: что она способна грести почти так же мощно, как мужчина.

Какое-то время ей это удается. Но она не обманывается. Задача слишком тяжела для ее женских сил, которые быстро ей отказывают. Гребки становятся все слабее, а у преследователей наоборот. Теперь они работают в полную силу; и несмотря на плохое управление лодкой, быстро догоняют первую.

– Гребите, парни! – кричит самый отъявленный хулиган, очевидно, их предводитель. – Гребите, как … ик!.. ик! – Пьяный язык отказывается произносить богохульственное слово. – Если поставите лодку рядом с этой зол… ик… лотоволосой, я вам выставлю выпивку в «Кайтс Нест», когда вернемся … ик…домой!

– Ладно, Боб! – слышится в ответ. – Договорились! Сделаем! Не бойся!

Обещание выпивки в трактире Форест Дина утраивает их силы, соответственно возрастает скорость их лодки, и теперь не остается никаких сомнений, что они догонят убегающих. Уверенные в исходе, они продолжают высмеивать «девчонок», и речь их богохульственная и отвратительная.

А для девушек дела складываются не лучшим образом. Они впереди всего в двух корпусах лодки и вблизи резкого поворота речного русла; огибая поворот, они потеряют скорость, и их обязательно догонят. Что тогда?

Гвен Винн задает себе этот вопрос, и гнев в ее взгляде уступает место острой тревоге. Она бросает взгляды вправо, влево, назад через плечо, как и весь день, но теперь совсем с другой целью. Тогда она искала мужчину и хотела только взглянуть на него; теперь она ищет его же, но надеется, что он спасет ее от оскорблений или чего-нибудь еще худшего.

Но никого не видно – ни одного человека по обе стороны реки! Справа поднимается крутой мрачный утес, на его уступах виднеется несколько коз. Слева пологий берег, на котором пасутся овцы, ягнята лежат у их ног; но пастухов не видно; не к кому обратиться за помощью.

Гвен продолжает отчаянно грести; лодки приближаются к повороту. Они не успеют его обогнуть, как она окажется в руках этих ужасных лудей, ее обнимут их сильные медвежьи лапы!

Эта мысль добавила ей сил и энергии отчаяния. Гвен сделала последнее усилие, чтобы избежать преследователей, и обогнула выступ берега.

И тук же лицо ее проясняется, в глазах блестит радость; тяжело дыша, девушка восклицает:

– Мы спасены, Нелли! Мы спасены! Хвала Небу за это!

Нелли тоже благодарит Небо за спасение, хотя и ничего не понимает.

Капитан Райкрофт уже несколько минут находится на своем любимом месте – достаточно, чтобы убедиться, что снасти в рабочем состоянии, и забросить удочку в воду; он проделывает все это, говоря:

– Я не удивлюсь, Уингейт, если мы сегодня не увидим ни одного лосося. Небо слишком яркое, чтобы его вкуснейшее величество принял перышко за муху.

– Конечно, рыба сегодня пугливая, – соглашается лодочник. – Но, – добавляет он, приписывая эту пугливость другой причине, – не в цвете неба дело. Рыбу распугали эти шахтеры из Фореста. Их лодка шумит, как бристольский поезд. Интересно, что вообще привело это сброд к нам на реку. У них здесь нет никаких дел; по мне, должен быть закон против этого – как против браконьерства на рыбу.

– Ну, это было бы слишком, Джек. Шахтерам тоже нужно отдохнуть на природе, как и всем прочим. Даже больше, чем остальным, я бы сказал, учитывая, сколько времени они проводят под землей. Когда они выходят из подземных недр, вполне естественно, что им хочется немного порезвиться; вы сами выбрали себе земноводное существование и не должны винить их за это. Те, кого мы только что встретили, конечно, отдыхают. Поэтому так много выпили. В некотором смысле это извиняет их поведение. Не думаю, что их появление на воде можно назвать странным.

– Ну, судя по их лицам, вода им не очень знакома, – замечает лодочник, казалось, не очень удовлетворенный рассуждениями капитана. – А что касается отдыха, то, если не ошибаюсь, они так отдыхают круглый год. Двое из них, может быть, шахтеры –те, у кого самые грязные лица. А что касается двоих остальных, не думаю, чтобы они хоть раз в жизни брались за кайло. Я видел, как они болтаются в Лидбруке, а это очень плохое место. К тому же они были в обществе человека, который и святому создаст дурную репутацию. Это Коракл Дик. Поверьте моему слову, капитан, среди них нет ни одного честного шахтера – ни угольщика, ни добытчика железа. Конечно, они могут отдыхать, но не на нашей реке. Да и лодку, наверно, украли или мошеннически выманили.

Услышав эту речь – ее консерватизм обязан профессиональной ревности, – гусарский капитан не мог сдержать улыбку. Он уже почти забыл грубость случайных встречных, приписывая ее пьянству, и сожалеет о своей угрозе наказать их, которую, к тому же, трудно осуществить. Но теперь, обдумывая слова Уингейта, он снова начинает хмуриться. Однако ничего не говорит, сидит, держа в руке удочку, но думает не о том, как поймать лосося, а что делать, если снова встретится с этими «мошенниками».

– Слушайте! – восклицает лодочник. – Слышите крики? Я думаю, это они. Что мы с ними сделаем, капитан?

Ловец лососей готов смотать удочку и достать из кобуры пистолет, который случайно прихватил с собой. Он не собирается стрелять в пьяниц, хочет только припугнуть их.

– Да, это они идут вниз по течению, – продолжает Уингейт. – Конечно, течение оказалось для них слишком сильным. Неудивительно, Такие бездельники думали, что смогут провести лодку по Уаю! Все равно что проедутся верхом на борове!

При этом новом доказательстве профессиональной ревности военный опять улыбается, не зная, что предпринять и нужно ли вообще предпринимать что-то. И почти сразу ему приходится действовать, хотя и не против четверых шахтеров из Фореста, а против глупого лосося, который решил поохотиться за мухой. Круги на воде и рывок свидетельствуют, что добыча на крючке, а быстрое жужжание спиннинга говорит о больших ее размерах.

Несколько минут после этого ни у него, ни у лодочника нет времени прислушиваться к крикам: они стараются удержать добычу и «выводить» ее. Леска разматывается, потом останавливается, снова начинает разматываться; его речное величество, чувствуя, как что-то решительно и болезненно препятствует его попыткам освободиться, бросается в одном направлении, потом в другом, а рыболов все время искусно играет с ним, а гребец столь же искусно удерживает лодку.