Маргарита Мохин - Дорога к славе

– Ну… Не знаю насчёт всех барабанщиков, но… у меня есть несколько набросков, – смущённо замялся Честер. – Мелодии и тексты. Если над ними поработать, может быть, выйдет что-то интересное…

– Я говорил тебе, что этого парня надо брать! – победоносно хмыкнул Флетчер.

– Отлично, – сдержанно кивнул Джек. – Значит, на следующей репетиции мы посмотрим твои наброски.

– Что, прям на следующей?

– А чего тянуть? Сам же говорил, что чем раньше…

– Ладно-ладно, как скажете, – сдался Честер. – А когда у нас следующая репетиция?

– А когда у тебя выходной?

– Завтра.

– Вот значит завтра и репетиция! – радостно провозгласил Флетчер.

– И названия надо придумать до завтра?

– Именно! – с энтузиазмом подтвердил Флетчер.

На следующий день Честер прихватил свой блокнот с записями, накинул пальто – то самое, в котором ушёл из дома почти ровно девять месяцев назад и которое в конце декабря почти не грело, и отправился в школу, где учились Джек и Флетчер.

Он зябко ёжился, ускорял шаг и то и дело доставал из карманов озябшие руки и дышал на них, чтобы хоть немного отогреть. Изо рта вырывалось облачко белого пара и стремительно рассеивалось в холодном зимнем воздухе. Навстречу Честеру спешили школьники, которые уже закончили свои уроки. Честер провожал их отнюдь не завистливым взглядом.

Джек и Флетчер ждали Честера у школы, чуть в стороне от входа. Они переминались с ноги на ногу и о чём-то разговаривали.

Честер, лавируя между учениками, торопившимися домой, поднялся по ступенькам и поздоровался со своими новыми друзьями.

Коридорами вдоль учебных классов они прошли к концертному залу. В это время дня он почти всегда пустовал, и Джеку удалось выпросить у руководства разрешение репетировать здесь со своей новой группой.

На сцене стояли очень простенькая установка, которую Честер помнил по Рождественскому концерту, и чёрное расстроенное фортепиано.

– Что насчёт названия? Все придумали свои варианты? – спросил Флетчер с хитрой ухмылкой.

– Давайте мы сначала поиграем, а организационные вопросы будем решать потом, – хмуро сказал Джек.

– Так и сделаем, – отозвался Честер, устраиваясь за барабанами. По сравнению с установкой в клубе и с его собственными барабанами, которые сгорели дотла в пожаре, эта была почти детской, и Честер выглядел за ней великаном.

– Можно после репетиции собраться у меня, – с энтузиазмом предложил Флетчер.

– Только если ненадолго. Мама в последнее время окончательно свихнулась. Поняла, что я перестал обращать внимание на её запреты, и теперь чуть что рыдает, какого неблагодарного сына она вырастила.

– Сочувствую, – понимающе усмехнулся Честер. – Может, она правда расстраивается?

– Она? Расстраивается? – покачал головой Джек, одновременно с этим начиная настраивать свою гитару. – Если только тому, что ей больше не удаётся меня контролировать.

– Знакомая ситуация, – снова усмехнулся Честер, поёрзал на неудобной табуретке, которая заменяла здесь барабанный стул, и прошёлся чередой одиночных ударов и двоек по барабанам, разминая пальцы.

– Я завидую тебе, – во взгляде Джека смешивались зависть и восхищение. – Я бы хотел иметь столько смелости, чтобы решиться уйти из дома!

Родители ждали от него, что он успешно сдаст экзамены, после чего поступит в медицинский колледж. Медицина Джека не интересовала совершенно. Но ему было проще согласиться с желанием родителей и послушно покивать головой, чтобы они хотя бы на время оставили его в покое. В конце концов, в январе он уже перестанет быть ребёнком и сможет сам за себя решать, чему посвящать собственную жизнь. И всё-таки он боялся, что решимости пойти наперекор отцу и матери ему не хватит.

– Ну что, жертвы родительской тирании, готовы уже поиграть или будете жаловаться друг другу на жизнь?

За час они отыграли программу Рождественского концерта – пока что это был их основной репертуар. Довольно скучный, по мнению Честера. Довольно простой, по мнению Джека. Довольно скучный и простой, по мнению Флетчера.

– А что, если мы всё это утяжелим? – предложил Честер.

– В смысле? – спросил Джек.

– В смысле, что эти же самые песни можно сыграть тяжелее.

– Если мы будем играть их тяжелее, нам точно не дадут тут выступать.

– Да далась тебе эта школа! Ты хочешь тут до старости играть? Надо бы на нормальные клубы нацеливаться.

– Для нормальных клубов нужны нормальные свои песни, – сказал Флетчер.

– Для нормальных клубов подойдут интересные оригинальные каверы, – возразил Честер.

– Ага… Только нас всё равно попросят на выход часов в десять… Джеку ещё нет восемнадцати.

– Это ненадолго, – виновато вздохнул Джек.

– Вот именно, – подтвердил Честер. – Короче, я думаю, что нам надо разучить как можно больше разных каверов. Тогда мы сможем подстроить нашу программу под любое место. Хоть танцы, хоть праздники, хоть клубы для умников из колледжей… Так можно и немного подзаработать, и получить отличную практику. А параллельно будем работать над своими песнями. И будем постепенно внедрять их в программу.

– Тогда давай, показывай, что у тебя там за наброски, – сказал Флетчер.

Честер не заставил просить себя дважды, поднялся из-за установки, достал из кармана пальто свой затёртый исписанный блокнот и задумчиво его пролистал. Текстов хватило бы на целый альбом. Но в их качестве Честер сильно сомневался. Сейчас, в присутствии Джека и Флетчера, даже те, которые он считал по-настоящему хорошими, казались ему полной ерундой.

В конце концов он остановил выбор на своей самой первой попытке что-то сочинить. Она звучала у него в ушах, громко и беспощадно, как гимн протеста сродни песням любимых «the Who». Только как передать другим те эмоции, которые испытывал он сам и которые он вкладывал в эту песню?

– Ну и? – Флетчер зевнул и начал тихонько перебирать струны своей бас-гитары – надо же было чем-то себя занять, пока эти горе-композиторы обсуждали свои творения.

– Можно? – Честер попросил у Джека гитару. Вопрос прозвучал почти робко. Во-первых, Честер знал, с каким трепетом музыканты как правило относились к своим инструментам. Во-вторых, он всё ещё чувствовал некоторое напряжение в их с Джеком отношениях.

– Держи, – Джек, тем не менее, без лишних слов снял гитару с шеи и протянул её Честеру.

Честер взял несколько неуверенных аккордов. Он и раньше-то на гитаре играл не слишком хорошо, а после нескольких месяцев, в течение которых не держал её в руках, едва не позабыл всё то немногое, что когда-то умел. Наконец он освоился с непривычным ему инструментом и, подыгрывая себе, нерешительно запел. Ему нравилась эта песня. А от этого он ещё сильнее боялся показывать её Флетчеру и Джеку, опасаясь возможного неодобрения.