Робин Каэри - Купидон на вишне. Большой переполох в Лувре

Генриетта-Мария заговорила через некоторое время, когда спина графа, занемевшая от долгого стояния в поклоне, начала нестерпимо ныть. Де Вивонн уже был готов презреть все правила этикета и выпрямиться, не дожидаясь, когда же его заметят. Расправив плечи и грудь, он вытянулся, едва слышно выдохнул с облегчением и тут же подавил его, заметив обращённый к нему полный сожаления взгляд девочки. Она закончила игру и, также как и он, замерла, сидя на низеньком табурете, в томительном ожидании реакции своей взыскательной слушательницы. Можно было подумать, что в этом огромном зале и время, и сама жизнь внезапно остановились в ожидании, когда королева выйдет из задумчивого оцепенения, которое продолжалось вот уже дольше четверти часа.

– Кто вы? – спросила, наконец, Генриетта-Мария.

Она снисходительно кивнула девочке, а потом обернулась к молодому человеку и протянула к нему руку.

– Луи-Виктор де Рошешуар граф де Вивонн, Ваше величество! – представился он и, подойдя ближе к креслу, поклонился с тем, чтобы почтительно прикоснуться губами кончиков пальцев её руки. От пахнущей лавандовым маслом, белоснежной, молодой и свежей кожи повеяло прохладой. Тонкие пальцы безвольно легли в крепкую ладонь молодого человека, дозволив лёгкое пожатие.

– Вы из свиты его величества? – спросила королева, но в её голосе де Вивонн не уловил ни единого намёка на интерес:

– Чего желает Людовик? Или это господин кардинал прислал вас ко мне?

– Я здесь с посланием от короля для её высочества принцессы Генриетты! – ответил Луи-Виктор, чувствуя, что безразличие к нему самому вместе с пренебрежением к особе короля, задели его до глубины души.

Эта женщина не слишком-то старалась расположить к себе посланника короля Франции, и в глазах де Вивонна это само по себе было необычайным. Он с детских лет привык к совершенно иному отношению к себе и тем более к Людовику. Ведь при дворе графа встречали с неизменным интересом и почтением, пусть пока ещё не благодаря его личным заслугам, а из уважения к тому факту, что Луи-Виктор де Вивонн входил в круг самых близких друзей короля и представлял одну из самых влиятельных семей во Франции.

– С вашего позволения, матушка! – неожиданно девочка поднялась с табурета и отложила на стоявший рядом стол лютню. Она с просительным выражением лица сделала реверанс перед королевой, и та соизволила ответить скупым кивком.

– Письмо для Вашего высочества! – не удержавшись от улыбки перед взглядом необычайно выразительных и горящих неподдельным интересом глаз, де Вивонн с поклоном передал в протянутые к нему маленькие ручки письмо, написанное и запечатанное Людовиком лично.

– Ой! Это от кузена Луи! – обрадовано воскликнула принцесса Генриетта и помахала письмом. Но показывала она его вовсе не матери, а мальчику лет тринадцати, который сидел на скамеечке возле окна, издали наблюдая за происходящим.

– Прочтите же, дитя моё! – сухо распорядилась королева, – и вернёмся к вашим занятиям музыкой.

– «Дорогая кузина!», – яркий румянец загорелся на худеньких бледных щёчках юной принцессы, как только она начала читать: – «Мы имеем удовольствие пригласить вас на прогулку в садах Тюильри. Будьте там сегодня после обеда. Просим сообщить нам о вашем согласии через нашего посланника. И мы будем вам очень признательны, если вас не затруднит взять с собой ваших фрейлин,» – читала она, покраснев ещё больше от возраставшего волнения: – «Нам также будет приятно встретить её величество – нашу дорогую тётушку, а также принца Анри – нашего дорогого и любимого кузена, если они пожелают присоединиться к нашей прогулке».

– Это возможно только в том случае, если Генри уже ответил свой урок из катехизиса. Тот, который задал вам на этой неделе его преподобие отец Монтегю, – ответила королева, не дожидаясь, когда Генриетта прочтёт письмо до конца, но тут маленькая принцесса внезапно нашла в себе отвагу, чтобы возразить:

– Но матушка! Луи пишет, что это доставит ему удовольствие. Нехорошо лишать нашего доброго кузена такой радости из-за уроков. Отец Монтегю может подождать. А король Франции – нет!

– Мы поговорим об этом позже! – королева властным тоном пресекла эту смелую попытку и обратила величественный взгляд в сторону притихшего посланника:

– Мы передадим наш ответ его величеству позже, сударь!

– Вы можете передать ему нашу благодарность, граф, – мило улыбнулась Генриетта – полная противоположность холодной и отстранённой от всего, что её окружало, Генриетты-Марии.

– Могу ли я обнадёжить моего короля? – де Вивонн успел переглянуться с наблюдающими за этой сценой девушками из немногочисленной свиты вдовствующей королевы Англии, и тогда только вспомнил о придворных манерах. – Его величество со всем нетерпением ждёт вашего согласия, – повторил он уже с большей уверенностью и, картинно помахав перед собой шляпой, отвесил на прощание галантный поклон.

– И он получит наш ответ! Возможно, что и согласие. В своё время, – непререкаемым тоном ответила королева Генриетта-Мария и жестом указала де Вивонну на дверь. – Вы свободны, сударь! Её высочество приняла во внимание всё, что вы передали нам от имени вашего короля. Подайте мне это письмо, Генриетта!

Она протянула руку за королевским посланием, словно не замечая того, что де Вивонн всё ещё стоял позади её кресла.

Поражённый таким отношением к себе лично и к королю в особенности, Луи-Виктор, не скрывая обуревавших его эмоций, развернулся и решительным шагом направился к выходу. Только на пороге прежде, чем выйти за дверь, он задержался. Обернувшись, он отвесил прощальный поклон в адрес маленькой принцессы. С весёлой улыбкой в лучистых глазах Генриетта не переставала смотреть ему вслед, упрямо вздёрнув подбородок.

Воистину вдовствующая королева Англии умела наживать себе недоброжелателей, при этом навлекая неприязнь не только лично на себя, но и на всё своё немногочисленное окружение. Мудрено ли, что толпы восхищённых поклонников и даже хоть немного заинтересованных в судьбе её детей сподвижников покойного короля Карла Первого не стремились попасть на приём к Генриетте-Марии? Несмотря на свою молодость, де Вивонн прекрасно знал о том, как на самом деле обстояли дела при так называемом английском дворе. Собственно его уже перестали так называть после того, как её сын – король-изгнанник Карл Второй перебрался в Кёльн, а вслед за ним уехали и большинство дворян, эмигрировавших из Англии, захваченной кромвелистами. А ведь когда-то, по словам отца Луи-Виктора – герцога де Рошешуара, королева Генриетта-Мария была не только признанной всеми ослепительной красавицей, но слыла необычайно просвещённой женщиной, умеющей увлечь и очаровать своих собеседников! Она сумела привлечь ко двору покойного супруга – короля Англии – самых известных и блестящих представителей европейской культуры. Покровительствуя художникам, драматургам и литераторам, она превратила английский двор в процветающий и яркий мир искусств. Как же сильно изменили её годы лишений и потерь! Встреча со вдовствующей королевой Англии поразила де Вивонна гораздо больше, чем он сам того ожидал.