Роман Смеклоф - Тридцать один. Часть I. Ученик

– Забава та ещё, – пробормотал я. – Неужели для первого раза не могло что-нибудь попроще достаться?

Книга хмыкнула и перелистнула на следующую страницу.

Способ второй: для учеников. Берёшь мешок и дубину. Находишь гнездо, накрываешь башку. На закате тварь просыпается, глушишь и режешь ногу. Голову можно не трогать, но тогда надо пилить в два раза быстрее, чем в ночном способе.

Я присвистнул. Ничего себе лёгкий способ, отхватить кусок от живого тролля.

– А третьего способа нет?

Книга перелистнула страницу на: «Приготовление троллева колена».

– Понятно, – бледнея, пробурчал я.

Что ж, спрошу у дяди какой способ выбрать.

– Огромное спасибо, – поблагодарил я сборник рецептов. – Можешь закрываться, я тебя на место поставлю.

Книга захлопнулась. Я водрузил её на полку и вышел. Закрыл за собой дверь камбуза и только тогда, с невнятным воплем, радостно подпрыгнул. Я победил её, и поглотитель с ними, с троллями.

Боцман, все ещё курящий трубку, кивнул и дружелюбно крикнул:

– Поздравляю!

Оливье глядел на меня с мостика и улыбался.

– Я в тебе не сомневался, – гордо сообщил он.

Я расцвел. Так редко слышу похвалу, что уже забыл, как она звучит. Поднявшись на мостик, я подкатил к дяде и, продолжая лыбиться, спросил:

– Дубиной вооружимся, верно? Ведь это способ для начинающих?

– Чего? – искренне изумился он.

– Способ охоты на троллей. Второй для учеников, я и подумал…

– А, ты об этом, – догадался Оливье. – Подзабыл, что там начиркано в рецептах. Я делаю так. Нахожу гнездо! Это не сложно. Большая куча камней, от которых больше всего воняет. Жду вечера. Когда смеркается, хватаю то, что похоже на тролля, и тащу в воду. Они всегда у рек селятся.

– И что? – не понял я.

– Топлю, – веско ответил дядя.

Я всё ещё хлопал глазами. Потому что, он вздохнул и добавил:

– Тролль тонет. Солнце заходит. Он превращается из камня в себя, набирает воды, захлебывается и дохнет. Главное следить, чтобы не всплыл раньше времени. Режешь ногу и возвращаешься на корабль.

– Зачем я способы охоты читал? – разочаровался я.

Дядя хмыкнул.

– Читал? Иди, учи наизусть. Вечером доложишь. Раз, два!

Демонстративно отвернувшись от меня, он громко крикнул:

– Зюйд-Зюйд-Ист!

Я вздохнул и с понурой головой спустился вниз.

– Курить будешь? – спросил Чича, стоя у двери на камбуз.

Я помотал головой:

– Это вреднее просроченного зелья.

Приблизив ко мне пушистую морду, он прошептал:

– Второй год её не может вскрыть. Она дуется, и ни в какую.

Крякнув, боцман развернулся и пошел к носу корабля, насвистывая между зубов:

– Капитан, капитан, улыбнитесь!

Да не скальтесь, не скальтесь ля-ля.

Капитан, капитан, усмехнитесь!

Ваша рожа ведь флаг корабля!

Я пожал плечами и снова вздохнул. Приятно, что всего за утро у меня получилось то, с чем дядя не может справиться два года. Выходит, моя первая победа, не только над книгой. Жаль, что всё равно придется учить всякую ерунду. Я вспомнил покрытые буквами страницы, как много никому не нужных знаний, и вздохнул. Декан факультета перевоплощений пытался привлечь меня к своему искусству, по его мнению, оборотень должен хорошо превращаться. Из чистого упрямства он провозился со мной около месяца, но всё же сдался. Заставить меня учиться даже с затрещинами, пинками и магическими оплеухами – совершенно невозможно. А опасные заклятья в академии строго запрещены.

Раз уж со мной не совладал маг, у дяди тем более не получится. Я усмехнулся и решительно махнул на камбуз. Самое время подкрепиться. Целая кухня в моём распоряжении. Разве можно мечтать о чём-то ещё?

Вынув из кастрюли кусок мяса, я запихал его в рот целиком и начал жевать. Как же это приятно, чувствовать живительное тепло, спускающееся в желудок. Что может быть милее для оборотня?

Влетевший в дверь мастер Оливье виртуозно подгадил мою радость.

– Вали в трюм! Покорми какозу и принеси ногу минотавра!

Я чуть не подавился. Зачем так орать? У меня отличный слух. Дожевывая на ходу, я выскочил на палубу и, распахнув люк, полез по лестнице вниз.

В прохладном трюме пахло сыростью и солью. Какоза заблеяла, так что я сразу её нашел. Держась подальше от дюжины рогов, я нашарил в полутьме пучок сена и бросил в неё издалека. И не дожидаясь благодарности, вцепился в ногу минотавра. Она висела у самого потолка, но на корабле правильнее говорить – под палубой.

Я справился за десять минут. Завалил какозу сеном и, довольный, вылез наверх, держа на плече здоровенную ножищу.

Дядя уже стоял у штурвала. Махнув ему рукой, мол, «учитель, всё исполнено», я вернулся на кухню. Положил мясо минотавра на стол. Никакого покоя от этих маэстро-виртуозов, пожрать спокойно не дадут.

Не успел я снять неподъемную ношу и запихать в рот салатный лист, как мой мучитель прибежал опять.

Оливье гонял меня весь день. К вечеру, я так вымотался, что уснул ещё до того, как упал на вонючий гамак. Даже дядин храп больше не донимал.

Проснувшись, я выбежал на палубу по естественной надобности. Солнце поднималось из-за моря, и вода пожелтела, в основном не из-за моих усилий. Вслед за кораблем скакали стайки долфинов. Брызгались, стрекотали, играли и махали длинными костяными плавниками. Треугольные чешуйки переливались в мягком свете восхода. Вода успокаивающе пенилась, стукаясь об борт. В парусах баловался ветер, хлопая кливерами. Красиво, аж дух захватывает!

Мне уже нравилась жизнь на корабле. Когда-нибудь я стану опытным мореходом. Я ухмыльнулся собственным мыслям. Оборотень превращается в морского волка, тот ещё каламбур.

Я потянулся, задрав голову к облакам. Набрал полную грудь воздуха и неспешно выдохнул, согнувшись к палубе. Зарядка на свежем воздухе крайне полезна для молодого растущего организма. Я перешёл к наклонам, но отвлекли подозрительные тёмные пятна. На досках, прямо перед моим носом, отпечатались крошечные ноги. Вполне обычная ступня. Пальцев, и то всего семь, только очень маленьких.

Изучив направление следов, я похолодел. Они вели на камбуз. Сняв с пожарного стенда топор, я на цыпочках подкрался к корабельной кухне. Толкнул ногой дверь и с воплем ворвался внутрь. Меня встретил испуганный крик книги рецептов, кажется, я её разбудил.

На камбузе царил кавардак. Даже паутина с пучков травы облетела. Переступив через разбросанные по полу разодранные коробки и поваленные бочки, я пробрался к полкам. Бросил топор и, схватив книгу, погладил корешок и мягко прошептал:

– Извини.

Она нервно вздохнула и порозовела. На обложке проступила укоризненная мордочка.

– Не нарочно клянусь, – пробормотал я. – Здесь всё перевернули, и я испугался. Ты что-нибудь видела?