Андрей Лазаренков - Мы были в Советском Союзе

Подойдя к калитке, я нажал кнопку электрического звонка. В глубине сада раздалась пронзительная трель. Минут через пять послышались знакомые шаркающие шаги.

– Это ты, Вить? – крикнул я.

– Нет, Пушкин, – ответил за калиткой знакомый голос. Я невольно улыбнулся: «Витек, как всегда, в своем репертуаре, не может без того, чтобы не приколоться!»

Клацнула щеколда, калитка распахнулась, и передо мной во всей красе предстал он, Виктор, мой закадычный друг и единомышленник. Среднего роста. Заношенные спортивные штаны с пузырями на коленях. Шлепанцы на босу ногу. Волосы по краям лысины всклокочены, как будто он только что встал с постели. Сигарета в углу рта. Сквозь очки внимательно смотрят голубые глаза.

– Молодец, что пришел, – сказал Виктор, пожимая мне руку. – Пиво принес?

– Две полторашки.

– Три литра? Не маловато на двоих? Ну ладно, если что – докупим. Заходи…

Пропустив меня вперед, Виктор затворил калитку и пошел следом за мной, говоря:

– Давай сразу ко мне в «лабораторию». Мать сериалы дома смотрит, так что не будем ей мешать. А нам, между прочим, разговор сегодня предстоит чрезвычайной важности.

– Серьезный разговор? О чем же?

– Скоро узнаешь.

Шагая по узкой дорожке к «лаборатории», я предположил мысленно: «Интересно, что за разговор? Да еще такой важный? Может, денег занять хочет?» Скептически настроенный к увлечениям Виктора, я и подумать не мог о том, что предстоящий разговор будет иметь ко мне самое непосредственное отношение и, даже более того, что этот разговор вскоре круто изменит всю мою жизнь!

Когда мы пришли в «лабораторию», Виктор кивком головы показал мне на стул – мол, располагайся! – а сам быстро сгреб со стола грязные тарелки и стаканы и выбежал со всем этим добром наружу. По звуку льющейся воды я догадался, что он решил наконец-таки вымыть накопившуюся грязную посуду.

Виктор отсутствовал довольно долго, и я от нечего делать принялся осматривать «лабораторию». Внешне здесь ничего не изменилось с тех пор, как я приходил к Виктору последний раз. «Лаборатория» состоит из двух комнат. В первой, на большом столе, располагается компьютерный системный блок с монитором; электронное устройство включено в сеть и работает. В этой же комнате, ближе к двери, стоит второй стол, меньшего размера, но служит он не для научной деятельности, а исключительно для приема пищи. Ветхий книжный шкаф у стены забит книгами и научными журналами, расставленными в полнейшем беспорядке. Имеется в этой комнате и старая панцирная кровать с двумя металлическими грядушками; на кровати лежит скомканное засаленное одеяло и подушка в грязной наволочке. Легко догадаться, что Виктор в этой комнате не только осуществляет свою научную деятельность, но и, притомясь от ученых занятий, наскоро отдыхает и перекусывает.

Во второй комнате, в которую можно попасть из первой, Виктор оборудовал себе мастерскую. Каких здесь только нет полезных устройств и приспособлений! Слесарный верстак, большие тиски, самодельный сверлильный станок (не тот, который еще в школьные времена он смастерил себе, а новый, технически более совершенный), сварочный аппарат, разнообразные дрели и шлифмашины, ну и, само собой, множество самого разного ручного инструмента… В ведрах и жестяных коробках собраны гайки и болты всех размеров и наименований, какие-то радиодетали, электронные печатные платы… На полу в беспорядке свалены старые автомобильные аккумуляторы, мотки проволоки, какие-то раскуроченные электронные приборы, похожие на осциллографы… Одним словом, здесь, в этой комнате, имеется абсолютно все, что может потребоваться молодому пытливому уму в поисках научной истины.

Мои наблюдения прервал Виктор, вернувшийся со двора с вымытой посудой. Оставив мокрые тарелки и стаканы на столе, он вытащил из пакета «баклажку» с пивом и, разглядывая ее на просвет, предложил:

– Ну что, начнем, пожалуй?

Я не возражал, и пиршество началось. Мы быстро порезали вяленую рыбу, наполнили, трепеща от вожделения, стаканы пивом, зажмурившись, отхлебнули и… и выплюнули! То, что желтело и плескалось в стаканах, пить было невозможно. Консистенция какая-то водянистая, пена подозрительная, слишком обильная и плотная, а самое главное – совершенно неуместный здесь сладковатый привкус фруктовой эссенции, как у лимонада. В общем, мерзость, недостойная называться пивом!

Мы открыли другую бутыль – в ней оказалась та же самая бурда.

– Ты понял, что делается?! – закричал Виктор, выплеснув содержимое своего стакана на пол. – Соберешься в кои веки выпить стакан пива, так обязательно подсунут какую-нибудь гадость! И, кстати, не в первый раз уже!

Виктор вскочил со стула и нервно заходил взад и вперед по комнате.

– Уж лучше бы я у соседа самогонки попросил, – говорил он сердитым голосом. – У него, по крайней мере, хоть продукт качественный, а не то, что эта дребедень, из порошка сделанная!

– Ну, давай еще в магазин сходим, другого пива возьмем, – предложил я. – Может, оно лучше окажется. Говорят, что у нас не все пиво из порошка делают, иногда и натуральное попадается. Ну что, я схожу?

Виктор остановился возле меня и, махнув рукой, сказал:

– Ладно, дружище, не ходи никуда. Не в пиве счастье. Я, вообще-то, собирался сообщить тебе сегодня новость чрезвычайной важности. Короче, держись покрепче за стул и внимательно слушай.

Виктор заложил руки за спину, выпятил грудь и многозначительно произнес:

– Дело в том, Леха, что я совершил открытие мирового значения. Я создал Машину Времени.

Сказав это, Виктор внимательно посмотрел на меня сквозь очки, стараясь, очевидно, понять, какой эффект произвели его слова, но поскольку я ничего не говорил, ожидая продолжения, он повернулся и, расхаживая взад и вперед по комнате, принялся объяснять мне суть своего открытия:

– Возможность перемещения во времени была выведена еще из теории относительности Альберта Эйнштейна, – говорил он, то и дело поглядывая в мою сторону. – Согласно этой теории, в нашей Вселенной существуют искривления пространственно-временного континуума, которые позволяют путешествовать в будущее и прошлое, возвращаясь затем в исходную точку. Физики называют их «кротовыми норами». Так вот, если пространственно-временной континуум искривить особым образом, то возможно создать замкнутую петлю, которая будет замыкаться на определенной точке, создав тем самым параллельный виток пространства-времени…

Я абсолютно ничего не понимал из того, что говорил мне Виктор. С первых же минут потеряв нить повествования, я даже не пытался вникнуть в его слова и лишь только следил за ним глазами, думая при этом: «Ну, как я и ожидал, наш Витя, сидя в этом сарае, умудрился посрамить весь цвет мировой науки. То, что оказалось не под силу огромным научным центрам с тысячами сотрудников, с самой современной аппаратурой, с многомиллионным финансированием, Витек на скорую руку соорудил у себя на коленке из подручных материалов…».