Татьяна Васильцова - Соната ля мажор, или Однажды в августе 2034

Мишель съел половину порции и внимательно посмотрел на Веронику:

– Кто отец ребёнка?

– Ты! – сказала она спокойным тоном и пожала плечами, как будто это был совершенно очевидный факт.

– Я жил с девушкой 3 года, она не могла забеременеть. Когда мы расстались, она вышла замуж и родила ребёнка. У меня не может быть детей.

– Поэтому ты не позаботился о средствах контрацепции?

– А почему ты не позаботилась?

– У меня уже 2,5 года никого не было, мне это было не нужно.

– Почему ты сразу мне не сказала?

– Сразу когда? На следующий день? Я понятия не имела, что так может получиться. А потом ты был во Франции. Впрочем, мне всё равно, веришь ты мне или нет. Это мой ребёнок и у него будет самый лучший папа! – Вероника сама не заметила, как повторила слова мамы.

Мишель смотрел на неё с болью и каким-то непонятным чувством, смесью веры и сожаления.

Вероника взяла сумочку, достала 10 евро, положила на стол, встала и пошла к выходу.

2 дня она не видела Мишеля, маме не звонила, знала, что мама опять скажет, что это всё не важно, но ей было важно. Важно, чтобы он поверил ей, важно, чтобы у её дочки был родной папа. Дочки? Почему-то она с самого начала было уверена, что это будет девочка.

В конце 3-го дня к ней подошел Эрнесто. Он неуверенно топтался рядом и явно не решался что-то сказать. Вероника не хотела ему помогать и молча ждала.

– Это…, Вероника, …. с Мишелем беда.

– Что случилось? – глаза девушки расширились от ужаса и она подскочила вплотную к великану. – Где он? В какой больнице?

– Пойдём. – Эрнесто взял её за руку и повел, как маленькую девочку по коридорам учебного корпуса.

Когда, они вышли на улицу, Вероника поняла, что Эрнесто идёт к квартире Мишеля. Они шли молча, девушка едва успевала переставлять ноги, стараясь не отставать.

В квартире был полумрак, шторы задернуты, запах нежилого помещения. Они прошли в дальнюю комнату, и Вероника увидела Мишеля. Он лежал на диване навзничь и храпел. Она недоуменно посмотрела на Эрнесто и подошла к дивану. В нос ударил жуткий запах перегара.

– Эрнесто, это что такое?

– Он уже 3 дня не просыхает, пьёт ром, текилу. Я не понимаю, почему ты бросила его, он же отец твоего ребёнка.

У Вероники перехватило дыхание.

– Ты что, знаешь? Мишель тебе рассказал?

– Ничего он мне не рассказывал, он вернулся из Франции очень счастливый, несмотря на то, что потерял отца, он радовался, что опять увидит тебя. Он такой вдохновленный побежал на свидание с тобой. А потом я нашел его здесь, вот в таком состоянии. Это я ещё убрал, тут такой бардак был и столько бутылок, как будто была вечеринка.

– Откуда ты знаешь, что он отец моего ребёнка? Откуда ты вообще знаешь про ребёнка?

Эрнесто замялся и тут Вероника вспомнила, что ей Мишель рассказывал про отца Эрнесто. Она смотрела на молодого мужчину. Эрнесто переступал с ноги на ногу и явно не знал, что сказать.

– Вероника, я не могу сказать тебе всего, но я уже на следующий день увидел, что в тебе зародилась новая жизнь. Я очень рад за вас, вы с Мишелем очень хорошая пара. Вы судьба друг друга.

– А Мишель считает, что он бесплоден и мой ребёнок от кого-то другого!

– Так вот в чём дело!!! Не волнуйся, это я беру на себя. – Эрнесто возвёл руки к потолку. – Всё, я понял, слава Всевышнему, а я уж подумал, что ты, как эти «современные эмансипе» решила сделать себе ребёнка, а отца выкинуть из его жизни.

– Как тебе такое в голову пришло. – возмущенно произнесла Вероника. – Хорошо, давай наведём здесь порядок.

Она начала раскладывать вещи по местам, а Эрнесто подхватил безжизненное тело Мишеля и потащил его в ванную. Скоро оттуда донеслись нечленораздельные звуки.

Через 10 минут Эрнесто вышел из ванны и сказал:

– Вероника, иди лучше домой, Мишель плохо соображает и плохо себя чувствует. Мне теперь всё понятно, я побуду здесь пока он окончательно не придет в себя. Я поговорю с ним, всё будет хорошо.

– Не надо уговаривать его признавать моего ребёнка.

– Я не собираюсь уговаривать, но девочке нужен отец.

– Девочке? Ах да, ты же ясновидящий – с иронией произнесла Вероника.

Эрнесто укоризненно посмотрел на девушку:

– Иди домой, всё будет хорошо.

Вероника вышла из квартиры и пошла по бульвару, домой идти не хотелось. Мысли носились в голове со скоростью сверхзвуковых самолётов и ни одну невозможно было поймать за хвост.

Проходя мимо детской площадки, она обратила внимание на белокурую девчушку, которая с визгом носилась по площадке, убегая от грузной женщины лет 50-ти. Вероника подошла ближе и услышала, как девчушка щебечет по-французски «pas attraper, pas attraper», а женщина недовольно бормотала «вот несносное дитя».

Вероника распахнула объятья и шагнула навстречу девчушке:

– Mon cher, vous êtes torturé nounou.

– Nous jouons.

– Nanny difficile à jouer avec vous.

Женщина подошла и нерешительно переминалась с ноги на ногу:

– Зачем Вы за ней бегаете?

– Нам пора на ужин – женщина растерянно смотрела на Веронику.

– А что у Вас на ужин?

– Лазанья и тартифлет.

Вероника повернулась к девочке:

– Dites-moi ce que vous voulez pour le dîner? Lasagne ou tartiflette?

– Je veux lasagna.

– Eh bien, nounou vous donnera une lasagne.

Девочка протянула руки женщине:

– Благодарю Вас. – проговорила женщина, беря девочку на руки.

Она поставила малышку на дорожку и пошла к выходу, крепко держа за руку подпрыгивающую девчушку. Вероника смотрела им вслед, пока они не скрылись за углом. Потом тряхнула головой, как бы отгоняя наваждение, и пошла в другую сторону.

Она всё решила! Не важно, что решит Мишель, у её девочки будет отец.

На следующий день Вероника и Мишель столкнулись в университетской столовой. Он взял её за руку и, как в первый день их знакомства, сказал:

– Пошли, здесь нам не дадут поесть.

Она пошла за ним, пытаясь думать на ходу о чем-то совершенно не относящемуся к происходящему. «Мамина школа». Мама всегда учила Веронику: «Никогда ничего не предполагай, не придумывай развязку и не планируй. Всё будет так, как должно быть».

Они сели за «свой» столик, заказали джелато.

– Прости меня, – быстро заговорил Мишель, – по-дурацки всё получилось. Я действительно считал, что я бесплоден. У моего дяди нет детей, у моей двоюродной бабушки нет детей. Ну ты понимаешь, что, когда в семье такое, начинаешь по-другому к этому относиться. Мне и в голову не могло прийти, что-то подобное. Спасибо, что ты не сказала мне про ребёнка, когда я был во Франции, я бы таких дров наломал. – он замолчал, руки его дрожали, дыхание было прерывистым, как будто он пробежал марафон.

Вероника молчала, вспоминала маму: «Дай ему выговориться, держи паузу, не показывай своей заинтересованности». Мишель взял её за руку и заглянул в глаза.

– Мишель, Эрнесто не всегда будет рядом. Ты должен сам решить, что ты чувствуешь ко мне, как ты ко мне относишься. Независимо от того, что ты решишь, я тебе очень благодарна. Я не хочу, чтобы ты что-то делал из ложного чувства долга. Я не буду запрещать тебе общаться с ребёнком. Но помни, что мы – это мы, а ребёнок – это ребёнок. Это разные вещи, ты понимаешь, о чем я хочу тебе сказать?