Сергей Писарев - Приключения Семена Поташова, молодого помора из Нюхотской волостки

Отупелый, валился ночью Семен на нары; беспокойный сон не приносил отдыха. Семену начало казаться, что живым он отсюда не выберется. Все же он продолжал возить землю. Но вот случилось так, что тачка вдруг выскользнула из рук. С трудом нагнувшись, Семен попытался поднять ее. От чрезмерного усилия у него закружилась голова. Кругом были глубокие лужи, Семен упал на спину и потому только не захлебнулся в грязной воде.

Каждый час отбивали время. И сейчас, находясь в полузабытьи, Семен еще нашел силы повторять про себя громкие удары. Было одиннадцать часов, — до отдыха он не дотянул нескольких минут.

Так как работа на время прекратилась, с дороги его никто не оттащил. Но вскоре Семен почувствовал, что его подняли и понесли, а затем положили на мокрые доски и еще раз подняли и снова понесли.

Очнулся Семен в небольшом помещении, на нарах. Свет проникал через узкое окошко, за которым виднелись сосны. Пристально вглядевшись в стоящего перед ним человека, Семен воскликнул:

— Сержант Щепотьев!..

В ответ он услышал: «Не сержант, а капитан». Это проговорил второй человек, сидевший на табурете несколько поодаль.

Оглянувшись на говорившего, Семен еще больше поразился.

— Капитан Корчмин!..

— Не капитан, а майор, — произнес тот, кого Семен назвал Щепотьевым. Видя недоуменное лицо Семена, оба рассмеялись. А затем Щепотьев оборванного и грязного Семена крепко прижал к своей груди.

— Полегче, капитан! — закричал Корчмин. — А то он стал совсем щуплым — переломаешь ему ребра!..

На этот раз поправлялся Семен удивительно быстро. Щепотьев все время находился в разъездах; молодого помора приютил у себя Корчмин. На стрелке Васильевского острова стояла его батарея. Дом Корчмина на левом берегу Невы еще не начинали строить, и майор жил в небольшой избушке, прятавшейся среди сосен позади батареи.

Семену объяснили, что и у самого государя не было приличествующего его званию дворца. Останавливался Петр на правом берегу реки, неподалеку от крепости, в маленьком домике, выстроенном чуть ли не за один день. Только через шесть лет на месте, где было раньше охотничье поместье некого свейского ротмистра Канау, а затем устроили Летний сад, Петру был поставлен первый в новом городе дворец.

Едва Семен поднялся на ноги, его свезли на небольшой лодке — верейке — в баню, постригли и побрили. От меховой малицы остались лохмотья. Корчмин подарил Семену один из своих костюмов.

Это был камзол и кафтан из добротного синего сукна, такие же штаны и сапоги с высокими ботфортами. Ha голову он ему дал круглый фетровый картуз черного цвета с большим козырьком. Такие картузы любил носить сам Петр, и все ему подражали. Корчмин удивился не столько тому, что платье пришлось впору, а тому, что Семен сразу же почувствовал себя в нем непринужденно.

Однако вести себя как полагалось при царском дворе Семен, конечно, еще не умел. И вот, по мере того, как Семен поправлялся, Корчмин принялся его «воспитывать». А когда у Семена чего-либо сразу не получалось, наставительно приговаривал: «Это вам, сударь, не на Белом море!»

Очень скоро, к вящему удовольствию воспитателя, чрезвычайно щепетильного в подобных вопросах, Семен не только овладел всем необходимым, но проделывал все с «достаточной грацией и изяществом». Корчмин и не догадывался, с каким упорством Семен этого добивался. Уходя в лес подальше от батареи, он часами расхаживал, как учил Корчмин, и раскланивался во все стороны, ведя вежливые разговоры с соснами, приговаривая: «Это вам, сударыня, не на Белом море!»

Вернувшийся Щепотьев сделал вид, что вовсе не узнает молодого помора. По этому поводу Корчмин заметил:

— Везет тебе, Семен: сперва я тебя не узнал, а теперь вот — Щепотьев.

Этим он напомнил то, о чем раньше рассказали Семену: когда оба проходили мимо лежавшего у тачки человека, Корчмин действительно Семена не узнал. И если бы не Щепотьев, гнить бы теперь Семену в сырой земле.

Вскоре со стороны Ладожского озера пришло судно, известившее о своем прибытии оглушительными пушечными выстрелами; с верков крепости и батареи Корчмина ответили не меньшей пальбой. Все понимали: прибыл царь.

— Собирайся, — сказал Корчмин, — поедем к государю, надобно тебя к делу приставить.

Корчмин и Щепотьев помнили, что Петр хотел наградить молодого помора, но тогда Семена не нашли. Теперь, считали они, Семен свое получит.

Иначе к этому отнесся сам Семен: он знал, что придется объяснить Петру, почему он от него сбежал, а может быть, отвечать и на другие вопросы. Но без колебаний он шагнул в лодку вслед за Корчминым, — в новом городе предпочитали не ходить по улицам, а ездить на баркасах или верейках.

Царь находился в крепости, где в соборе происходило молебствие. Оставив Семена на берегу, Корчмин велел ему подождать. Вскоре он вернулся, сказав, что Семен должен прийти в домик царя, где Петр будет его ждать через час.

Домик стоял в полуверсте от крепости, у самого берега. Здесь была насыпана земляная пристань, укрепленная сваями. Корчмин рассказал Семену, что к этому месту в прошлом году пристало первое иноземное торговое судно. Петр наградил голландского шкипера громадной суммой денег — пятьюстами ефимками. И сейчас здесь стояло несколько кораблей.

Домик был сложен из сосновых, гладко отесанных бревен. Выкрасив стены масляной краской, провели по ним горизонтальные и вертикальные линии, отчего издали стало казаться, что все сооружение сложено из камня. Крышу покрыли гонтовой дранкой, походившей на черепицу. На коньке укрепили выточенную из дерева мортиру с двумя «огнедышащими бомбами» по бокам.

Вход был со стороны леса, где расхаживали на страже преображенцы. Семен назвал себя — его сразу пропустили. В небольших сенцах встретил Фельтон, который и привел к Петру.

При входе Семену пришлось нагнуться, чтобы не разбить лоб о низкую притолоку. Петр ждал в левой комнате, служившей столовой. Стены здесь были обтянуты холстиной, в середине стоял небольшой стол и несколько табуретов. На полке укреплена искусно сделанная модель галеры.

На Петре, поверх расстегнутой рубашки и голландских шаровар, распахнутый халат из дорогой итальянской материи с цветным узором. На ногах у него — белые нитяные чулки и башмаки с пряжками. Длинные волосы зачесаны назад.

Петр сидел в привычной позе, закинув нога на ногу во рту у него была короткая трубка. Занимал он в комнате много места. Мелкая расстекловка окна, находящегося сзади, пропускала достаточно света, чтобы можно было хорошо разглядеть лицо пришедшего.

Очутившись перед Петром, Семен быстро снял картуз, сделал поклон и замер, ожидая, пока царь к нему обратится. Корчмин учил, что первому заговаривать не полагается.