Кэт Сахаровская - Там Бора. Роман с приключениями

В любом случае её мать молодец, хотя бы потому, что выровняла жизнь за счёт мужика, который содержал семью, любил не только её саму, но и двоих детей. До какой-то поры. Он примерный христианин, старомодный христианин. Пусть воспитывая по-своему, он тоже давал всё то самое лучшее, как мог, что умел. И винить их не за что. А бухали тогда практически все в глубинках, для этого и пытались рушить страну советов лидеры, которые так рьяно пытались разрушить рай и продавали всех нас, не боясь возмездия.

Катино рвение росло поскорее очутиться вдалеке от этого ужаса, как у любой нормальной девочки со стремлением жить, увидеть большее, узнать себя. Не каждый отважился на этот шаг даже в мыслях, не говоря уже о поступках.

Родной отец так и не появился больше в её жизни, лишь писал какие – то сопливые письма на мейл после того, как Кате исполнилось 18 лет. Каждый сам выбирает себе дорогу, каждый сам решает, по какому пути следовать исходя из своих стремлений, конечно.

Дневник в школе, конечно, был наполнен тройками, но зато твёрдыми. Однако, это не помешало ей услышать последний звонок. В школе, где в старших классах она чувствовала себя гадким утёнком, не отличалась особым вкусом в одежде, зато имела уважение среди хулиганов и часто срывала уроки. В последнем классе школы училась хорошо по некоторым предметам, но домашнее задание выполняла крайне редко, за исключением алгебры, географии, физики, обществознания и русского языка. Одно время носила в школу магнитофон, включая свои кассетки «Света», «Краски», «Сектор газа», «Игорёк», «Отпетые мошенники» на переменах, и, всё чаще садилась за последнюю парту, вместе с такой же распи*дяйкой Тонькой. Она стала участвовать в школьных программах, спортивных соревнованиях, даже в тупорылых бальных танцах, которые она терпеть не могла, рисовала стенгазеты на мероприятия школы или класса. И ни смотря на это, в лёгкую могла запустить стулом в преподавателя или обмазать стол учителя апельсином, зная, что у неё на цитрус жуткая аллергия.

В девятом классе она уже отчётливо знала, что эта деревня ни для неё и считала дни до окончания школы. К этому моменту школа становилась всё невыносимее, дом терял свою привлекательность пуще прежнего, а перспективы переехать подальше манили всё слаще. Оказавшись в холодной квартире с парнем, по которому сохли многие девчонки. В комнате было темно, за окнами зима. Всё произошло, само собой. Выпив изрядно алкоголя и немного повеселившись компания по парам начала укладываться в кровати. В квартире холодно, печи не топлены. В комнате, которой оказалась Катя стоял диван, застеленный тёмным покрывалам, в соседней комнате две кровати и вся остальная компания. Окна занавешены тюлей по бокам собраны занавески и только бра тепло жёлтого цвета освещает ей путь. Никто не снимает ботинок, все в верхней одежде. Это квартира брата Кирилла. Сегодня это случиться, она в какой – то компании, какие-то люди, и она…

Ах, детство. Проносящееся лето голосами ребят во дворе от зари до зари. Это день, когда ты, просыпаясь, первым делом бежишь на крыльцо и лично приветствуешь разгулявшийся без тебя полдень. Это вокруг зелёная трава, лай собак, пение птиц, шелест листвы берёз, что стоят смиренно перед окнами. Купания весь день в Онежском озере, игры в классики, гуляние до полуночи и встреча заката во дворе со своими любимыми дворовыми друзьями.

Она почти не читала литературу, которую задавали на лето в школе, ей было просто некогда. Но больше всего её восхищал размах судоремонтного завода рядом с домом, мощь кораблей, поднятых на сушу из воды для ремонта, направленность. Там же были и заброшенные корабли, гигантские трюма которых залитые водой со временем приобрели ярко лазурный цвет, казались особенно внушительными.

На краденные деньги из карманов пьяного отчима она покупала разные сладости, жвачки «Love is…», «Turbo», плеера, кассеты, канцелярию в школу.

Однажды отчим взялся за её воспитание, когда на почте у матери она свистнула огромную сумму денег по тем временам – 300 тысяч рублей, и практически всё потратила на сладости, основную часть отдала брату, взяв в негласно соучастником. Вечером отец вызвал её на «пленарное заседание» и потребовал объяснений. А она сидела напротив на стуле, взирала на него испуганными глазками в ожидании Армагеддона и ненавидела всё это всем сердцем. Так, не добившись от неё вразумительного оправдания, отец отправил ребёнка в свою комнату, а мать, прейдя с работы поздно вечером весь вечер проплакала на кухне от досады и стыда, потому что сама никогда себе подобного не позволила!

«А что такого – то?» – Рыдая, спросила тогда она отца, – «я просто хотела сладостей, вы же не покупаете мне их». Аргументировав свои действия, у отца не нашлось противодействия.

Её мать с отцом действительно кристальной чистоты люди и ни одной копеечки, ни одной вещи чужой в жизни не брали в руки. Ирина, мать Кати на почте ежедневно работала с наличностью и после ухода на пенсию, получила благодарность за труд всей жизни и денежную премию. Её отчим, – Василий, хоть и был однажды пойман за пьянку,. Запойный был мужик, мог по 2 месяца торчать на больничном из-за пьянки. Спасибо жене. Муж и жена – одно целое… Являлся у тамошнего депо на «хорошем счету», вышел благополучно на пенсию с благодарностями и огромной денежной премией, продолжая работать там.

В свои выходные отец занимался тем, что чинил сети для предстоящей рыбалки, сам паял блёсна, колол дрова, носил воду, потом выносил воду, – водопровода в доме не было, отопление печное на дровах. Часто уезжал на рыбалки и практически всегда возвращался с хорошим уловом. Готовить мать не умела, на скорую руку сваренная похлёбка не является супом, проще всего выходили макароны с тушенкой, уха, жаренная рыба, варёная картошечка, вот тебе и готово. Соленья, варенья, заготовки всегда делала бабушка, которые мама очень любила кушать. Её излюбленным соленьем были бабушкины грибочки. В доме всегда было изобилие рыбы и ни разу не были приготовлены рыбные котлетки, хотя Катя их очень любит.

Были и те дни, когда приходилось очень туго, в доме не было ни крошки хлеба, ровным счётом ничего, кроме юношеских 10 с хвостиком лет, псевдоразваленного Союза в конце 90-х. Голодные Девяностые, грязь под ногами, распад коллективов, банкротство заводов, закрытие колхозов, но отец с матерью остались на своих рабочих местах. Зато был старенький телевизор и газовая плита, раз в месяц к которой нужно было заказывать и покупать баллон. Это время, когда нужда оказалась во всём, – в одежде и продовольствии, не хватало еды, её вообще не было. Время шло и что – то менялось, и, это что – то было неизбежным. Год за годом в этой глубинке со своим царём в голове уже тогда она чего-то выжидала.