Иван Кириллов - Кель и Джил. Тайны древних

– Ах да, ты же у нас дикарь с равнины. – Джил отрезала кусок хлеба и сделала себе бутерброд с ветчиной. Откусила, и продолжила, уже с набитым ртом. – Я взяла нам сыра, копчёную свинину, хлеба, немного овощей и несколько яиц. Я бы предложила тебе заварить чаю, но, во-первых, чаепитие отнимет слишком много времени, а я предпочла бы не задерживаться на одном месте, а во-вторых, я бы предпочла не разводить костёр без крайней надобности, даже далеко от места ночлега. – Пережевав, она проглотила очередной кусок, и добавила более разборчиво. – Угощайся, и ни в чём себе не отказывай, – и добавила саркастично, – в конце концов, наш ужин оплачен из твоего кармана. – Лекарь ответил ей ироничным взглядом исподлобья. – Можешь хоть всё подчистую смести, если хочется – на утро у меня ещё небольшой перекус припасён в рюкзаке. Если что, то специи в этих баночках из бересты – соль в светлой, перец в тёмной. – Пальцем свободной от еды руки, она указала на местоположение, пожалуй, самой распространённой приправы для еды.

Держа в одной руке бутерброд, другой она сделала пригласительный жест. Кель с тоской вспомнил обед у Сола, придвинулся поближе к импровизированному столу, тоже снял перчатки, и принялся осматривать находившуюся на нём снедь. «Немного овощей» включали в себя: две морковки, пару огурцов, три помидора и одну большую луковицу. Заметив яйца, лекарь с радостью обнаружил, что артистка вязала оба вида – три из них имели традиционную, терракотовую окраску, а скорлупа трёх других была полупрозрачной, благодаря чему имелась возможность рассмотреть его внутренности. Юноша взял одно такое яйцо и, по привычке, попытался разглядеть его на том тусклом свету, что проникал на эту полянку, в надежде увидеть аппетитный зеленоватый желток. Вместо этого он обнаружил сплошной, непроницаемый, как следует проваренный белок и почувствовал себя глупо: «Верно, сырые яйца в поход не берут» – рассудил он, и принялся за очистку скорлупы. Джил внимательно наблюдала за этим действом, затем не переставая жевать, спросила:

– Тогда, у Сола, ты заказал двойную яичницу – блюдо, которое далеко не всем приходится по вкусу. Я правильно поняла, что тебе и те и те яйца нравятся одинаково?

– Ты и это запомнила? – Удивился Кель, посолил верхушку яйца, и надкусил белок так, что наружу показалась зеленоватая сердцевина. – Да, большинство предпочитают что-то одно, и их воротит от другого, но мне нравиться, как вкусы контрастируют, особенно когда ешь одно за другим. Но вот если их смешать, то и вправду получается какая-то гадость. – Лекарь недовольно поморщился, вспомнив тот свой неудачный гастрономический эксперимент, добавил ещё немного соли и откусил яйцо до половины, прожевал, наслаждаясь солоноватым привкусом зелёного желтка и добавил. – Кстати, а ты знаешь, что куриные яйца начали употреблять в пищу гораздо раньше всех остальных, и именно поэтому сердцевины всех других яиц продолжают называть «желтком» несмотря на то, что они могут иметь совершенно иную окраску? Просто название прижилось. – Закончив разъяснения, юноша опустил взгляд, и тут же погрузился в мысли о том, сколько же людей до него ели за эти пеньком. Он начал завороженно поглаживать его деревянную поверхность свободной рукой.

– Мхм. Теперь знаю. – Без особого энтузиазма ответила артистка, продолжая монотонно пережёвывать свой паёк.

Кель слушал ответ вполуха, продолжая водить ладонью по шершавой поверхности стола. Тем не менее, в какой-то момент ему на руку прилетели крошки, которые вылетели изо рта Джил. Лекарь тут же вспомнил ситуацию в трактире, когда артистка вспылила после того, как он представился по-простецки, нарушив тем самым нормы этикета. Юноша тут же решил в отместку подколоть её, напомнив о правилах достойного поведения:

– Между прочим, в приличном обществе считается, что говорить с набитым ртом неприемлемо и некрасиво. – Сказал он шутливо-надменно, комично задрав подбородок и прикрыв глаза.

Джил язвительно скривилась. И на этот раз тщательно прожевала и проглотила всё, прежде чем ответить:

– Ох, и правда. Даже не представляют, что на меня нашло. Кстати, раз уж мы заговорили об этикете – как невежливо с моей стороны не предложить тебе нож!

Кель успел только поднять голову, как Джил уже схватила острый столовый прибор, молниеносно занесла его над плечом, и метнула так, что он воткнулся прямо между средним и безымянным пальцами лекаря. Юноша, едва не подавившись, перестал жевать, и теперь только удивлённо таращился по очереди то на нож, то на артистку, не успев понять, что же произошло. А девушка, тем временем, выпрямила спину, положила руку на талию, кокетливо приподняла одну бровь, и произнесла заносчиво:

– Порядочный мужчина, считающий себя настоящим рыцарем, не должен прямо указывать леди на незнание этикета, ему полагается тонко намекнуть или незаметно передать ей записочку. – Издевательски-доброжелательная улыбка едва не касалась её ушей.

Когда глаза Келя вернулись в глазницы в достаточной мере для того, чтобы он снова мог полностью закрыть их веками, он проглотил то, что оставалось от первого яйца, и принялся очищать другое, куриное, обиженно пробурчав себе под нос:

– И где ж я, по-твоему, отыщу в лесу бумагу, и перо с чернилами?

– Ради соблюдения правил хорошего тона мог бы что-нибудь придумать. Ведь приличия – это так важно! – Поддразнила Джил, показав язык.

Артистка закончила со своим бутербродом и взяла себе пару оставшихся куриных яиц.

Прикончив следующее яйцо, Кель не без усилий вытащил нож из пенька, и, перехватив его левой рукой, сварганил себе трёхслойную закуску из хлеба, ветчины и сыра. Лекарь подумал, что есть всухомятку – удовольствие весьма сомнительного характера, но сразу же вспомнил, что на поясе у него висела замечательная большая фляга, доверху наполненная водой. Он немедленно откинул плащ, снял ёмкость с пояса, и положил её на стол. Артистка продолжала жевать яйцо, когда бросила скучающий взгляд на сосуд и флегматично спросила, теперь уже проглотив пищу, как полагается:

– Ты же не просто так купил флягу именно со знаком школы света, верно?

Юноша непонимающе взглянул на девушку, она продолжила:

– Тогда, в трактире, когда ты рассказывал про магию, у тебя глаза горели так, что я думала, ты ненароком стол подожжешь. – Она спросила гораздо более серьёзно. – Зачем ты отправился в эту экспедицию? Это как-то связано с магией, да?

– Мы отправились на поиски храма, который, возможно, является гробницей первых в мире магов, – Кель усмехнулся, и положил локти на столик, – разумеется, экспедиция связана с магией.

Артистка добавила намного более настойчиво:

– Не вешай мне лапшу на уши. Ты понял, о чём я. Я ещё могу поверить, что кто-то вроде тебя готов ввязаться в нечто подобное, чтобы принести пользу всему человечеству. Но тебе ни за что не удастся меня убедить в том, что вообще кто угодно подпишется на что-то такое, не имея эгоистичных мотивов. А в твоём случае сразу становится понятно, что в данной ситуации деньги для тебя не главное, тогда что же?