Светлана Куксина - Магнитное притяжение

Ну, посудите сами. Мне уже почти тридцатник, а выгляжу, как идиотка, на девятнадцать, так что вечно ко мне подростки клеятся.

Однажды в парке привязались пацаны, лет по семнадцать каждому, не больше. Естественно, что знакомиться с ними я не пожелала. Никогда не чувствовала в себе призвания стать воспитательницей в детском саду, о чём я им и не преминула сообщить.

Не поняли. Один из них, видать, самым крутым себя назначил, нож выхватил, приставил остриём к моему горлу и прижал меня к дереву.

– Ну что теперь запоёшь, детка?!

Вот дебил! Откуда только такие берутся?!

– Птички в клетке не поют, – подыграла я ему.

Он слегка расслабился, ухмыльнулся довольно, ножичек-то и ослабил. Всё, думает, готова, спеклась. Сопротивления не будет.

Тут я и дала себе волю. Руку с ножом отбросила, в лицо ему плюнула. И как начала орать да по щекам его хлестать, пока вся морда красной не стала! Потом за грудки схватила и об дерево! Саданула от души! Да ещё несколько раз! А уж орала – мама дорогая! Правда, потом так и не вспомнила – что. Но едва не охрипла.

В себя пришла, сумку на плече поправила и потопала, а за спиной – немая сцена. Так в полной тишине и чапала. Три ночи потом его ошарашенная физиономия снилась.

Бабы на работе, когда слушали, сначала охали-ахали, потом хохотали до колик, потом меня ругали. Да ещё как ругали! С азартом. Со вкусом. Чуть не прослезились от жалости. Дескать, бедные детки, небось, заиками стали по моей вине.

Хороши детки! Ничего не скажешь!

Только зря я фыркала. Ещё и виноватой осталась. Деток, оказывается, перевоспитывать надо, а не пугать. Ну, я в сердцах и пожелала коллегам стать следующими воспитателями. Может, у них лучше получится. Особенно в темном парке и при явном численном перевесе в сторону «деток».

Все сразу дружно замолчали, посмотрели на меня не слишком любезно, но с советами отстали. И на том спасибо! Правда, потом подумала, что плеваться, может, и не надо было. Неинтеллигентно как-то. Некрасиво. И совсем мне не свойственно. Ну да в горячке чего не сделаешь?! Да и после драки, как известно, кулаками не машут. Ну, нашло на меня что-то! То ли временное умопомрачение, то ли бешенство, то ли ещё какая зараза липучая. Но ведь помогло же!

– Ну-ну, ты ещё вспомни, как в институтской общаге настырному ухажёру кастрюлю с супом на голову надела, – в унисон моим мыслям произносит Галка и заливисто хохочет. – До сих пор лапшу на его ушах вижу и выпученные глаза! Вот умора! Макароны гирляндами!

– Да уж, – кисло соглашаюсь я, нисколько не удивленная тем, что Галина всё по моему лицу прочитала правильно. – Три ночи потом кроватями двери подпирали, а днём ходили всей толпой да по сторонам озирались, от страха тряслись. Весело, ничего не скажешь.

– Вы работать сегодня собираетесь? – вклинился в наше веселье сухой, недовольный голос Тамары. – Сами ничего не делаете и другим не даёте. Прошло и прошло. Хватит уже мусолить…

Мы переглянулись и притихли. Томку обычно не слышно. Она худощава, деловита, всегда очень серьёзна. Я склонна думать, что её слабое здоровье тому причиной. Она как-то обмолвилась о своих болячках, но в подробности вдаваться не стала. Вот я и решила, если здоровья нет, то откуда ж веселью в человеке взяться. Хотя, может, она с рождения такая флегматичная. Кто её знает?! Мы близко не знаемся. Встречаемся на работе и всё. К тому же она значительно старше всех нас. Ей уже перевалило за сорок, и хвостик довольно велик. Под полтинник возраст подкатывает. Впрочем, дело, конечно, не в возрасте, просто точек соприкосновения мы не нашли. Серьезность во мне слабо приживается. Всё ещё тянет резвиться, как щенка на солнышке.

Я пытаюсь встать, но меня так ведёт в сторону, что я тут же падаю обратно на стул. Совсем без сил. Даже дыхание сбивается.

Вот это да?! А мне казалось, что я в норме. Ну, почти в норме.

– Ни фига себе качка на ровном месте, – озабоченно бормочу я. И абсолютно не понимаю, что со мной происходит, ведь утро началось как обычно. Я была здорова, весела и вполне работоспособна. С чего вдруг?!. Я даже думать боюсь о том, что увидела и услышала после того, как бешеная гонка по трубе прекратилась.

Думать даже боюсь, а не то чтоб кому –то об этом обмолвиться…

Галка также озабоченно хмурится и торопливо говорит:

– Давай-ка иди с работы домой отпрашиваться. Что-то я тебя такой слабой да больной и не помню. Не дай Бог что серьёзное. В таком состоянии не до работы. Я тебе такси вызову, а ты до шефа добреди и отпросись. Давай, давай, поднимайся, как-нибудь вместе три шага до кабинета сделаем.

Я раздумываю, меня не отпускает видение; оно настолько меня ошеломило, что мысленно я всё ещё где-то там, хотя и непонятно где, а Галина уже действует.

Она берёт меня под руку, поднимает со стула, доводит до кабинета начальника и шёпотом спрашивает:

– Ну как? Продержишься одна или вместе зайдём?

– Всё нормально, – убеждаю я подругу в том, во что самой плохо верится, но я стараюсь держать хвост пистолетом, а голос бодрым. – Вполне освоилась в вертикальном положении. Сама справлюсь.

И я, слегка пошатываясь, открываю дверь, с трудом делаю пару шагов, даже нахожу силы оттолкнуть дверь от себя; та закрывается, а я так и стою, пошатываясь и чувствуя, как мертвенная бледность снова накрывает лицо.

Шеф уже в курсе, и его первые слова на моё появление:

– Иди, иди. Отлежись до завтра.

Какая чуткость, слабо умиляюсь я (про себя, естественно). Но потом соображаю, что в больницу меня чуткий начальник не посылает. Ничего удивительного. Срочной работы полно. Больничные не приветствуются. Это надолго. А так… Глядишь и обойдётся. И даже слабое умиление испаряется напрочь.

– Спасибо, Роман Петрович, – начинаю я из вежливости и на этом заканчиваю, так как шеф и рукой, и словами указывает мне на дверь.

– Иди, иди. А то еще упадешь тут… Дома, говорят, и стены помогают, так что ты, того там, побыстрее на ноги становись. Не тяни. В твоем возрасте болеть вредно. В старости наверстаешь, а сейчас не расслабляйся. Надеюсь, это не заразно, – хмыкает он напоследок.

– До завтра, – послушно прощаюсь я и подтверждаю, что это не заразно.

– Вот именно! – поднимает он вверх палец. – Завтра рабочий день и дел много, так что именно до завтра.

Я вываливаюсь в коридор к верной подружке, которая подпирает дверь кабинета. Я подпираю стену.

– А такси? – возмущаюсь я вполголоса, на полноценное возмущение сил у меня нет. Спасибо стене – держит меня в вертикальном положении.

– Уже, – с готовностью отвечает Галка и подхватывает меня под руку. – Я тебя быстро до места доставлю и с ним же вернусь. Никто и не заметит. Скажу – понос пробрал, вот и засиделась в популярном заведении, зато за тебя спокойна буду. А ты спать ложись, и дрыхни без просыпу до завтра. Сон – лучшее лекарство. С утра созвонимся, а вечером и беспокоить не буду. Спи. Но если что (Нин, запомни хорошенько!!! А то знаю я тебя!!!) – сразу звони. Я примчусь. Чуть что не так, хватай телефон и звони мне. Даже если сказать ничего не успеешь, я пойму.