Тори Романова - Кевин и волшебные часы

Однажды в деревню забрела лисичка. Вся ее семья сгорела при пожаре в лесах Сибири, и ей единственной удалось спастись. Выбираясь из кольца огня, она сильно обгорела и полностью утратила свой нюх. Нюх, это наш компас, – пояснила Квинн, – и без него лисам не выжить.

Кевин опять закивал, а она продолжила свою историю.

– Лисичка сильно исхудала, ее шерсть отросла не полностью, но все равно она была очень красивой, и Аенгус сразу же влюбился в нее без памяти. Звали ее Горинка. Она услышала о чудесном докторе от других животных и несколько лет искала его, скитаясь по свету. Врач приютил ее, как и моего прапрадедушку, и пообещал помочь ей восстановить нюх.

– Какой же он добрый! – не удержался от восклицания Кевин, но Квинн в ответ печально покачала головой, и он притих.

– Профессор действительно сумел восстановить ее обоняние, которое после операции стало невероятно острым, каким не было никогда до этого. Странным совпадением было то, что кончик ее хвостика тоже перестал быть белым и менял цвет, как и у Аенгуса. Горинка была еще очень слаба после своего долгого путешествия и операции, а потому спала в лаборатории профессора и редко выходила гулять. В ожидании ее полного выздоровления Аенгус просиживал часами перед домом врача. Иногда, сгорая от нетерпения, он пытался проникнуть в дом, но дверь всегда была надежно заперта. В доме врача жил кролик, и прапрадедушка пытался с ним подружиться, чтобы узнать о здоровье лисички, но ничего не получалось. Кролик изредка выбегал во двор пощипать травку, а потом профессор вновь забирал его в дом. Но даже во время своих прогулок он никогда ни с кем не общался, видимо, ощущая себя особенным из-за приближенности к профессору и странной особенности – он умел становиться невидимым.

– Совсем невидимым?! – воскликнул Кевин.

– Нет, как ни странно, не совсем! Кролик этот был белого цвета, а его крохотный пушистый хвостик был черным. Когда кролик решал стать невидимым, сам он исчезал, а хвостик почему-то нет! Так иногда и скакал по лужайке одинокий черный пушистый помпон! – засмеялась Квинн.

– Однажды профессор выбежал второпях из дома. Дверь еще не успела захлопнуться, и Аенгус увидел черный хвостик, торопливо семенящий за врачом. Профессор уже скрылся за углом, когда тяжелая дверь внезапно прижала кролика к косяку. От удара тот потерял сознание. Его пушистое тельце застряло, и мой прапрадедушка, аккуратно переступив через него, ловко проник в дом. Внутри все было очень странным. Повсюду были хаотично расставлены колбы с разноцветными лекарствами и банки с травами и порошками, а все стены были исписаны таинственными формулами на непонятном языке. Аенгус пробрался в дом с одной единственной целью – увидеть Горинку, но ее нигде не было. Одна из дверей, которую он распахнул, вела в подвал. То, что он там увидел, привело его в ужас. В банках, наполненных какой-то жидкостью, хранились тела несуществующих в природе животных. Разноцветные ежики с крыльями, желтые полосатые бегемотики, напоминавшие огромных пчел, кошка с маленькими копытцами, но окрасом похожая на леопарда… хотя, может, это был леопард, похожий на кошку. «Наверное, это были результаты неудавшихся экспериментов!», с ужасом подумал мой прапрадедушка. Он выбрался из подвала, бросился искать другие двери и за одной из них увидел лисичку на операционном столе. Ее глаза были закрыты, а хвостик безжизненно повис. Он обнял ее и замер в растерянности, но вдруг услышал, что ее сердце едва слышно стучит. Тогда Аенгус схватил огромный саквояж, стоявший у дверей, аккуратно положил ее безвольное, легкое, как пушинка, тело в него и бросился прочь из страшного дома.

Спустя несколько часов, когда его лапы уже заплетались от усталости, он решил передохнуть у ручья. Лисичка по-прежнему крепко спала. Он смочил ее губы водой и стал думать, что делать дальше.

В первую очередь он решил избавиться от содержимого саквояжа, чтобы он не был таким тяжелым. Аенгус схватил его в спешке и только теперь заметил, что он был полон каких-то бумаг и причудливых инструментов. Он пролистывал книги и журналы, исписанные чернилами, пока вдруг не наткнулся на дневник самого профессора. Так он узнал его имя – Кэрью Мортон. Ты не устал? – прервала свой рассказ Квинн.

– Нет-нет! Нисколечко! Пожалуйста, продолжай! Это невероятно интересно!

– Он просматривал страницу за страницей, пока не нашел свежие записи.

«Горинка. День 7, – гласила одна из последних страниц. – Пациентка становится слишком слабой для экспериментов. Вчерашний препарат на основе смесей ДНК 4523 вызвал сильнейшую аллергическую реакцию и спровоцировал отек легких. Необходимо провести курс стероидов. Пациентка введена в искусственный сон на время восстановления. Предыдущие повторы операций при переводе времени назад ослабили иммунитет…»

Аенгус ничего не понял, но очень испугался. Получалось, что Горинке были необходимы какие-то лекарства. Он перерыл все содержимое саквояжа, но ничего похожего на «стероиды» не обнаружил. Вместо этого он наткнулся на…

– Часы! – догадался Кевин.

– Да, вот эти самые часы! – подтвердила Квинн и посмотрела на свою лапку.

– Мой прапрадедушка попытался успокоиться и вновь продолжил внимательно изучать записи Мортона. Спустя час он знал следующее:

Профессор проводил на Горинке целую серию экспериментов. В результате операций теперь она обладала острым обонянием, светящимся кончиком хвостика и способностью вызывать дождь и снег. Но все это, как, оказалось, было побочными эффектами основного эксперимента! Главной целью профессора была невидимость. И она ему никак не удавалась. Для того чтобы эксперименты не привели к смерти подопытных животных как можно дольше, Мортон пользовался часами. Он проводил операцию, проверял, насколько успешно она прошла, а затем переводил время назад, чтобы ввести новую комбинацию препаратов. Часы могли вернуть время назад, но не дольше, чем на 12 часов, ведь именно столько проходит стрелочка, когда делает полный оборот на циферблате.

Из записей Аенгус также понял, что тот, кто переводит время, по-прежнему все помнит и поэтому знает, что будет происходить, а все остальные даже не подозревают об этом, потому что их память стирается. И, если потянуть заводную головку часов, то время останавливается, и все замирает на месте до тех пор, пока она не вернется в прежнее положение.

– Но как же так случилось, что профессор не смог остановить аллергию на лекарство, вернув время назад? – удивился Кевин.

– Ты все-таки очень умный! – похвалила его Квинн. – Дело в том, что аллергия проявилась позже, когда уже прошло более 12 часов!

– Ох! – только и вздохнул Кевин. – И что же было дальше? Твой прапрадедушка нашел нужные лекарства?