Александр Корниенко - Шумному Богу молиться

Наконец, Мирон поднялся на ноги с пола, ополоснулся прохладной водой и вышел в предбанник. Прогнулся, обязательно выполняя упражнения для укрепления мышц спины. Немного покряхтел для эффекта, выпил стакан морса и взял охапку заготовленных дров. Заложил в топку и снова вернулся в парильную комнату, где градус стал подниматься до предельно разумных температур.

Время в бане Мирон давно разделил на три основных цикла: первый этап – это прогрев и подготовка организма. Второй включал в себя момент раздумий, созерцания и восстановления внутренней энергии. Так называемый третий этап пребывания в бане, на самом деле, был для него личным испытанием. Проверка на выносливость, хоть и не исключающая насилия, но тем самым воспитывающая стойкость и внутреннюю уверенность в себе. Личное самовнушение, не более, физиологического и лечебно-профилактического эффекта в этом этапе не наблюдалось. И правильности парильных практик не соответствовало.

Вода в котле закипала, начинала выплескиваться от выходящих пузырей пара. Одновременно с благодатью, что приносит явление бани, можно посчитать ее и оплотом чистилища. Место вполне сравнимое: бурлящие котлы, нестерпимая жара, розги за грехи земные… Анализ этих понятий помогал Мирону лучше разобраться в себе, в поступках и мыслях.

Веник пошел в действие, самоистязание снова было ритуалом множества религиозных культур, но баня этот эффект утраивала, а то и учетверяла.

В этот раз он запарил дубовый веник, наиболее привычный для массажа и пропаривания всего тела, а веник из лапника хвойных деревьев, в данном случае из ели и пихты, он уложил на ярус палаты. Лег на немного еще колючие иголки и ноги поднял наверх, как оказывается, это наиболее оптимальное положение в бане. Придерживаясь всем известной рекомендации: держи ноги в тепле, а голову в холоде, приняв максимально расслабленное положение, Мирон вытянулся и закрыл глаза.

***

Из-под воды показался желтый диск солнцеворота. Мирон сделал пол-оборота тела навстречу просыпающемуся светилу. Переставил удилище ровно в центр возникающего круга, выставил поплавок ровно по линии отражения солнца. Как возник поклев, поплавок окунулся, выплыл, размножая круги на воде в причудливом калейдоскопе. Мирон, не мешкая, поспешил наматывать леску на катушку, вытягивая долгожданную рыбу. Вдруг леска ослабла, и наружу показался обнаженный крючок. Насадив новую наживку, он снова запустил крючок по направлению к солнцу. Крючок плюхнулся со звуком – клюк – и начал медленно уходить под воду. Вдруг – при совершенно ровном ветре и полном штиле – Мирон услышал странные звуки, перемешанные будто с ветром и водой, а также со скрипом невидимого механизма. Звуки исходили издалека основательно и не собирались затихать. Солнце будто бы передумало подниматься, замедлилось, словно его задачей было лишь «подсветить», оставляя вокруг полутени. Поплавок снова дернулся, но в этот миг Мирону показалось, что всхлипнул ребенок. Он прислушался, поплавок так и запрыгал на воде, привлекая внимание, но Мирона он больше не интересовал. Где-то за искусственным шумом плачет дитя. Поплавок резко ушел под воду, с усилием утаскивая следом и удочку. Мирон обхватил удилище крепче и начал тащить обратно, скрутить катушку не удавалось под натяжением лески. Вместе с лодкой его накренило, линии солнца на воде практически исчезли в раскаченном волновом ритме. Мирон вот-вот должен был упасть в воду, но успел отпустить свою удочку, наблюдая, как ее утягивает на темное дно. Небрежно плюхнулся на противоположенный борт лодки и с огорчением еще раз взглянул практически в бездну реки.

Прибрав рыбацкий инвентарь, Мирон расположился у вёсел. Сделав несколько гребков, он снова услышал механический шум, сопровождаемый детским плачем. Сейчас он его особенно отчетливо слышал и понимал, куда стоит плыть.

Развернув лодку, Мирон заметил странный феномен: за спиной так и осталось восходящее солнце, а по направлению к плачу главенствовал вечерний сумрак. Механический вой также преобладал над вдруг возникшей человеческой речью и отдаленным детским плачем. Мирон быстро поплыл на не стихающий зов.

Весной часто от перепада ночных и дневных температур поутру землю укрывает туман. Мирон плыл вниз по течению, и вполне логично, что туман особо сгустился в низменности. На берегу он увидел одинокое строение. Но было слышно, что вокруг него собирались люди, видимо, местные жители уже пришли на помощь. «Что же там происходит?» Гул становился сильнее.

Увидев покатый берег, Мирон направил лодку к нему. Подплывая, он разглядел в воде у берега девушку, что очень его удивило. Вода еще не прогрета и не подходит для купания. Мирон убрал весла, и течение неспешно его тянуло к берегу. Женщина, не обращая никакого внимания на лодку, вышла из воды, оказалась полностью обнаженной и, поднявшись на берег, растворилась в тумане.

Еще больше удивленный Мирон слез с лодки, подтянул ее на мель, привязав за ближайший куст, и пошел за девушкой и на шум. Когда Мирон приподнялся из-за невысокого берега, ему представилось необычное действие. Длинной вереницей друг за другом шли люди. Разного пола и возраста. Будто бы с близ расположенных деревень все их жители шли в одно место. Они двигались в два ряда, иногда перемешивались, но, не сбивая темпа, шли упорно вперед. Мирон молча вошел в строй, перед ним оказалась женщина.

– Здравствуйте, – обратился Мирон и прикоснулся аккуратно к ее плечу, – вы не скажете, а куда все идут?

– Я воду несу, – коротко ответила женщина.

– Но для чего или для кого? И, главное, куда? – не удовлетворившись ответом, спросил кузнец.

– Иду я к мельнику, для мужа своего, – снова не давая объяснений, женщина ускорила шаг, переложив из руки в руку трехлитровою банку с прозрачной жидкостью.

– Вы несете мельнику воду для своего мужа? – удивился Мирон.

– Вращающееся колесо мельницы способно повернуть ход болезни, поэтому на него необходимо вылить воду, которой обмыли больного, – впервые более детально объяснила женщина, и Мирон остолбенел от неожиданного ответа. Он стоял, а его спокойно обходили ведомые какой-то невиданной силой люди.

С Мироном поравнялся мужчина.

– Мужик, а ты зачем идешь сюда? – обратился к нему кузнец.

– Пытаюсь уберечь свое хозяйство от падежа, эпидемия у нас в округе, мрет скотина.

– И вы для этого идете за помощью к мельнице? – уже проявляя не дюжий интерес, спросил Мирон.

– Именно, обращусь к мельнику с мольбой. Как говорено, если зарыть в воротах в полночь задвижку мельничной запруды, это избавит и убережет скот от повального мора.

– Поверить в это не могу! – сказал сам себе кузнец и увидел женщину с беременной девушкой. «Боже мой! Они-то куда?!» – взорвался в недоумении Мирон и подошел к ним.