Вячеслав Бутенко - Апокалипсис наоборот

Голод мне теперь не страшен. Без еды, как оказалось, я могу находиться сколь угодно долго. Делать этого я, конечно же, не буду. На третий день моего эксперимента меня стал преследовать навязчивый запах тухлятины, но этому я значения как-то сразу не придал. Зря. Когда к пятому дню я заметил у себя на плече трупное пятно со следами разложения… В желудок полетело всё съестное, которое я только смог найти. Видимо, не в питании дело, а просто чувства голода теперь отсутствует. Одно хорошо – вкусы я все ещё различаю. И сырое стал уважать куда больше.

«Ням-ням, аппетитным грузом… В тебе, как в колыбели… Лежат мозги со вкусом… Бельгийской карамели…» – я пел эту песню уже очень давно. Идеально подходит к атмосфере и ситуации.

С пробитой головой мне ходить не понравилось. Пришлось изгаляться. Для защиты остатков собственного мозга от внешних угроз, конечно же. В этом мне помогли пара алюминиевых пластин, скотч и очень много суперклея. Должна была получиться стильная металлическая набойка на череп! Должна была… Нет, заплатка свои функции выполняет исправно. Только выгляжу я не как стильный киборг, а ближе к ночному кошмару Франкенштейна. Уверен, профессор бы не допустил такого убожества на своем операционном столе. Да и вообще, нормально ли свои мозги кл её м фиксировать? Вопрос, конечно, не совсем стандартный. Только вот когда я задумался о том, нужен ли мне сейчас мозг вообще… Лучше все же стальная заплатка. Вместе с ней пришла привычка носить капюшон. Чтоб отражения не пугаться.

Из интересного ещё обнаружилось отсутствие в организме крови. Жидкой, я имею в виду. Вытекла, видать, когда головой ударился. Новая теперь вытекать не хочет.

Шутки-шутками, но как в моем организме теперь транспортировались питательные вещества – вопрос на миллион. Или сколько бы там дали в мирное время за открытие “жизни после смерти”. А ведь питаться мне нужно, это я уже выяснил.

Ещё из весёлого – нечувствительность к боли. Чем-то похоже на ощущение от анестезии: прикосновения чувствуются, а вот боли нет и в помине. Вроде бы полезная штука, но из-за этого приходится раз в пару дней проводить регулярный техосмотр собственного тела. Не заметишь вот, как гвоздь в ногу воткнется, а потом ранка подгнивать начинает. И где после этого запчасти брать? Вот и приходится всё тщательно осматривать, а при наличии ран – обеззараживать их и заливать суперклеем. В пользе первого я все ещё сомневаюсь, а вот суперклей доказал свою однозначную полезность. Головой отвечаю!

– Кажется, готово, – выдохнул я, вновь включая уже настроенную цепь питания.

Свет неуверенно мигнул и разгорелся с новой силой, а я наконец смог вздохнуть спокойно. А затем ещё раз, но уже обреченно. Мне снова нечего было делать.

– Эх… Стоит немного подышать свежим воздухом, пожалуй. Весной он, говорят, помогает умно думать.

Выйдя во двор, я заметил копошащегося где-то возле генераторной Брута. Это милейшее создание, переименованное за свои прошлые грехи, теперь живёт вместе со мной. До сих пор диву даюсь, как он не сожрал меня, пока я валялся в отключке. То ли благодарен оказался за свое спасение, то ли больше свежее мясцо любит. Не надкусил, и на том спасибо.

– Брут, ко мне! – крикнул я.

Собачонка оглянулась на звук, увидела меня и пулей помчалась на встречу, разбрызгивая повсюду тонны слюней и пены. Закончив свой забег, он преданными глазами взглянул на меня.

– Сидеть, – сказал я.

Брут сел.

Честно говоря, я был весьма удивлен сообразительности моего нового приятеля, когда наконец занялся его дрессировкой. Вроде бы обычный чихуа, без признаков интеллекта на лице. Но умудряется понимать меня с полуслова. Он даже тапочки мне может принести, серьёзно! Если бы не он, скучать бы я начал куда раньше.

Внешне, кстати говоря, он пострадал значительно серьёзнее меня. Я вот с виду похож на обычного студента в период зачётной недели. Бледный и будто всегда уставший. Он же не ел те первые несколько дней. Наверное, именно это его маленький организм и подкосило. Шерсть местами слезла, появились язвочки, пена у рта теперь не исчезает практически никогда. Этакий типичной обитатель сумочки какой-нибудь богатенькой стерво-зомби. Ужас, летящий на маленьких лапках, чтобы забрать вашу душу. Смешно и жутко. Хотя не мне такое говорить.

– Ну что, Брут, пойдем прогуляемся?

Пёс в ответ ткнул меня лапой. В наших с ним отношениях это обычно означало согласие. Этот жест вообще много что означал, но главное – что мы понимали друг друга. Остальное не так важно.

Остальное было делом пары минут. Сменить одежду на уличную, распихать по карманам некоторые вещи первой необходимости да взять ключи. Брут все это время крутился где-то рядом и терпеливо ждал, когда мы наконец отправимся на волю.

Выйдя из дома, мы услышали тихий, но весьма ритмичный стук откуда-то из угла забора, с наружной его части. Такой тихий металлический лязг, будто яблоко на крышу падает.

– Кажется, опять какой-то молчун развлекается, – обратился я к Бруту, который в ответ сдержанно рыкнул.

За забором нас ожидало весьма частое в нынешние времена зрелище. Мужчина средних лет, одетый самым обыкновенным для провинции образом, усердно бился головой о мой забор. Целеустремленно так, без перерыва, даже промежутки времени равные выбирал. Разорванный в клочья живот выдавал в нем слегка подгнившего молчуна.

– Эй! – обратился я к мужичку-мертвячку, – хватит уже, давай катись отсюда!

Мертвец спустя ещё пару ударов замер, а затем посмотрел на меня. Повисла напряженная пауза…

Размышлял он недолго, после чего сел на четвереньки и начал делать корявые кувырки. Спустя пару перекатов стало видно, что от моего дома он действительно удаляется. Правда, этот акробат уже на середине дороги запутался в собственных внутренностях. Теперь трепыхался и стал похож на ночной кошмар любителя баварских колбасок.

Молчунами, если что, я называю оживших мертвецов. Они составляют сейчас подавляющее большинство моего круга общения. Они же молчат, почему нет? Да и как-то тяжко постоянно находиться в обществе зомби, ходячих, оживших мертвецов и прочих умертвий. А тут просто неразговорчивые ребята. Вроде и не так печально. Наполовину – психологический трюк, наполовину – порождение моей треснувшей черепной коробки.

С молчунами у меня весьма неплохо получается находить общий язык. В одностороннем порядке. Да, понимают они не всегда быстро и не всегда четко. Лучше, чем ничего. То ли за своего считают, то ли прислушиваются к более мозговитому собрату. Ну и, разумеется, гастрономического интереса они ко мне также не проявляют. Когда-то меня этот факт несказанно порадовал.

– Пойдем, цареубийца, навестим тетю Люду, – позвал я Брута.