Ирина Снегирева - Подаренная морем

Лау́ра Эванс

Я бросила взгляд в огромное зеркало, с досадой отметив, что ночью действительно все кошки серы. Даже моё кремовое платье мало напоминало свадебное. Скорее бледное одеяние, присущее привидениям. Зажигать огни нельзя, вот и приходилось собираться при свете Луны, да ещё и в спешке. Поправила аккуратно сколотые локоны, а затем подхватила лёгкий плащ, необходимый для того, чтобы скрыть меня до поры до времени. Совершенно не хотелось, чтобы побег обнаружили ещё до того момента, как я стану законной женой Кинана Верна.

Подошла к окну и судорожно вздохнула, осознавая, что вот он настал, самый сложный шаг в моей жизни. Побег из дома, без благословения дяди и прочих церемоний, необходимых любой добродетельной девушке. Но я была в таком отчаянии, что не видела иного выхода, как сбежать под венец вместе с любимым. Конечно, всё могло сложиться иначе. Ведь Кинан ещё неделю назад был у нас с официальным визитом и просил у тёти и дяди моей руки. Но они отказали, сославшись на то, что молодой человек не обладает должным состоянием, способным обеспечить запросы их единственной драгоценной племянницы. То есть, мои.

Да, я очень переживала, узнав об этом. Однако не могла открыто пойти против воли опекунов, пять лет назад взявших на себя заботу о моём воспитании наравне с собственными детьми.

И все же наступил тот момент, когда решение о побеге было принято. Прощальное письмо родным составлять не так-то просто. И я боялась, что моё послание получится не таким, как хотелось бы. Промучившись час, наконец-то сумела выразить мысли, что меня терзали. Запечатала послание и отложила его на край стола.

С этой минуты время полетело с неумолимой скоростью. Вначале я пыталась вспомнить, а не забыла ли что-то ещё важное. Но потом бросила это занятие, предпочтя сосредоточиться непосредственно на сборах.

Встряхнула головой, словно отгоняя все ненужные мысли и воспоминания, способные вызвать излишнее промедление. Раскрыла створки окна. В лицо подул холодный ветер, словно напомнив, что за ужином все говорили о приближающемся дожде. Мелкие брызги коснулись моей кожи, но это только взбодрило, придав решительности в настрое. Села на подоконник, подтянула к себе саквояж…

Кинан появился словно из ниоткуда. Тёмная тень, скользнувшая к моим окнам, вызвала непонятный страх. Я с трудом заставила себя промолчать и не завизжать, а заодно не двинуть по голове молодого мужчины своей ношей.

– Лау́ра, не бойся, – жарко прошептал Кин, протягивая ко мне свои руки и удерживая за талию.

Я доверчиво соскользнула в объятия жениха, не забыв прихватить саквояж. Такого веса Верн не ожидал, но промолчал, хотя я ощутила, как его перекосило на сторону. Встав уверенно на ноги, поставила сумку на землю. Мы с возлюбленным стояли настолько близко, наши пальцы переплелись, чего никогда не позволяли себе при свете дня. Но сегодня была особенная ночь. И ведь если жених скоро станет мужем, то можно?

– Лау́ра,– рука Верна коснулась моей щеки, а его большой палец, словно невзначай, дотронулся губ. Тепло мужской ладони опалило кожу, и я облизнула губы, что не осталось незамеченным собеседником. – Ты не пожалеешь, обещаю.

– Я верю тебе, Кин. – Мой голос дрожал и не только от ветра. Немного от той ситуации, в которой я оказалась, ведь оставаться наедине с мужчиной в темноте это немного страшно. А ещё волнительно, потому что если бы кто-то заметил, то от репутации точно не осталось и следа. И пусть Кинан Верн сын добропорядочных горожан, а моя семья уважаемая в нашем портовом городе. Только кто вспомнит про это, если захочется почесать языки.

– Лау́ра, – с чуть заметным стоном прошептал молодой человек и коснулся губами моего лба. Промахнулся, что ли?

Верн подхватил саквояж и взял меня за руку, что придало каплю смелости. Мы осторожно двинулись в сторону задней калитки, что вела в дом Эвансов. И когда до забора оставался всего лишь шаг, а по щеке скользнули ветки вишни, Кин остановился и повернулся ко мне лицом:

– Что? – прошептала я, едва не уткнувшись носом в плечо жениха.

– У тебя есть последний шанс передумать, – очень тихо произнёс Верн, не отпуская моей руки.

– Последний? – словно эхо повторила я. При этих словах что-то защемило в груди и так стало тяжело, что я едва не кинулась жениху на шею. Чувства бурлили, а ситуация обостряла восприятие.

– Да, Лау́ра Эванс. Потому что больше такого шанса я тебе не дам. – Мужчина склонился ко мне так, что наши лбы соприкоснулись.

И пусть дождь усилился, а платье стало прилипать к ногам, но это ничего. Главное, мы вместе. И почему родные против нашего брака? Кинан самый лучший, я в этом уверена на тысячу процентов.

– Кин Верн, я им не воспользуюсь, – ответила смело и широко улыбнулась, совершенно уверенная в том, что жених этого не увидит.

Хорошо, что сейчас темно. Синие глаза Верна в последнее время смотрели на меня так, что было жарко даже в прохладной парковой тени, когда встречались словно случайно. Этот мужчина сводил меня с ума, но было видно, что и я не оставляю его равнодушным. Приятно, что ни говори.

Я услышала облегчённый вздох Кина и в ту же секунду губы молодого мужчины накрыли мои. Как при этом ему удавалось одной рукой удерживать саквояж, а другой обнимать меня за талию, я не знаю. Сама обхватила шею возлюбленного, приподнялась на носочках, чтобы было легче целоваться.

– Люблю тебя, Лаура, – прошептал довольный Верн и отстранился, чтобы снова устремиться вперёд.

Я просияла и двинулась следом, бросив прощальный взгляд на спящий особняк Эвансов. В груди зашевелилось щемящее чувство надвигающейся беды, но я попыталась успокоить себя тем, что родные найдут записку и все поймут. Они просто обязаны понять, ведь я попросила прощения, а ещё рассказала, что Кин мне очень дорог.

Калитка даже не скрипнула, выпуская нас. Стоило пройти несколько шагов, как отчётливо стал различаться силуэт ожидающей нас кареты.

– Кин, ты всё предусмотрел!– довольно фыркнула я, пытаясь унять нервную дрожь.

– Лаура, детка, с тобой по-другому нельзя. А иначе можно промахнуться и остаться ни с чем, – пошутил Верн, сжав мои пальчики. Он всё понял и это было так мило.

Жених раскрыл дверцу кареты, и в шутливом полупоклоне, который не очень выразительно смотрелся в темноте, произнёс:

– Прошу вас, будущая госпожа Верн.

Я пальчиками прихватила платье и плащ, как вдруг кто-то показался в тёмном проёме кареты. И прежде чем мы сориентировались, прозвучало:

– Довольно, молодой человек. Вы превысили моё терпение.

– Дядя, – испуганно прошептала я, сделав наг назад.