Юлия Каштанова - Второй шанс для героя. Часть 2

что, – продолжала свою мысль Элеонора, – если и уходить – то вместе. А если уж придется драться – вместе будем драться.

– Похоже, именно это нам и придется делать, – Генри повы-сил голос, поскольку топот и крики уже приблизились настолько, что мешали спокойно вести разговор. – Главное – продержаться до

прибытия подмоги.

– Если она вообще придет, – пробормотала себе под нос глава

Грандов, отступая в тень и проверяя пистолет. – Да поможет нам

Бог, дружище.

Генри обнажил клинок, осмотрел его с грустью, как будто им

предстояло долгое расставание, а потом перевел взгляд на Элеонору. И навалилась тоска, будто это не только последний бой вместе, будто больше они не встретятся – не важно, чем завершится схват-17

Юлия Каштанова

ка. Неужели, кому-то в ней суждено погибнуть? Нет, об этом даже

думать вредно! Они выживут оба, чего бы не стоила победа.

***

Генри не помнил, как он дрался… по крайней мере, с того

момента, как рассеялся дым от выстрелов – к гордости своей, он

осознал, что ни одна пуля не ушла без цели в сторону – и их противники спешились. Для него всё смешалось в единый калейдоскоп из

невообразимо ярких красок, резких звуков и быстрых движений.

Он помнил только, что так яростно он не сражался еще ни разу.

Первых двоих он снес одним ударом, насмерть. Дальше на

него налетели четверо, и пришлось уйти в оборону. Он много раз

прорывал строй нападавших, бросаясь в отчаянную контратаку, и

затем снова и снова приходилось обороняться. Сейчас он защищал

не только свою жизнь. Он не видел, где и как сражается его союзни-ца, но знал, что она рядом и что она не бросит его даже умирающим

и скорее погибнет сама, поэтому не позволял противникам вывести

себя из строя. Он не понимал, почему медлит подмога и где их отряд

охраны, потому что не знал, что гвардейцы из присланного им отряда их предали, некоторые солдаты перешли на сторону Армады, а остальные погибли. Он не знал, что друзья, посланные с подачи

Мигеля и его покровителя, перехвативших церковного курьера, по

ложному следу, ищут их совсем в другом месте и недоумевают, куда

они пропали… Он ничего этого не знал, и, наверное, к лучшему.

Он не ведал, сколько прошло времени, сам был уже несколько раз

ранен – по счастью, легко – но он не обращал внимания ни на боль, ни на кровь и подступающую слабость. Он трижды пытался пере-кричать гвалт драки и велеть Элеоноре бежать, но не мог: голос его

тонул в лязге металла и грохоте пистолетных выстрелов. Он просто

сражался – яростно, отчаянно, как будто это был последний в его

жизни бой, и он собирался продать свою жизнь как можно дороже.

Все закончилось внезапно и трагично, как бывает только в

романах, потому что в кино герой всегда побеждает противника, каким бы сильным и страшным тот не был. Но… это был даже не

совсем роман и, к сожалению, не игра. В какой-то момент громыхнул выстрел. И прозвучал он не в шуме, а в неожиданно нависшей

18

Второй шанс для героя

тишине, после чего Генри вдруг понял, что остался один и находится внутри кольца из шестерых человек, чьи клинки нацелены в

него. А потом ледяной голос произнес среди безмолвия:

– Опустите оружие, дон. Или ваша королева умрет.

Генри позволил себе оглядеться, пользуясь моментом, что его

никто не атакует. Полдюжины бойцов окружала его, еще четверо

с заряженными мушкетами держали под прицелом поляну. Чуть в

стороне он заметил командира отряда, с которым схлестнулась Элеонора, он стоял, сжимая левой рукой распоротое плечо. Поодаль

двое держали его спутницу, а третий с нахальной улыбочкой прижал нож к ее шее.

– Ну, поживее, граф! – с вызовом бросил командир, и его голос показался Генри знакомым, но он отчего-то не мог припомнить, кому именно этот голос принадлежал. – Не валяйте дурака. Или последнее, что вы увидите, будет ее кровь, которой вы умоетесь. Мне, честно говоря, плевать: я свои деньги уже получил. Но, поверьте, будет лучше для нас всех, если вы сдадитесь.

Повисла пауза. Генри и командир наемников сверлили друг

друга презрительными взглядами, потом молодой человек взглянул в глаза своей попутчице, и их выражение ему не понравилось.

В темных зрачках молодой женщины плескались отчаянная решимость и вызов, и, неровен час, она могла выкинуть что-нибудь такое, о чём потом пожалеет. Генри молчал и не двигался.

– Считаю до двух, – в тоне командира появились нотки раздражения. – Раз уже было…

– Хорошо, – с ненавистью выдавил Генри, медленно опуская

клинок. Еще неизвестно, на что был способен этот подонок без намека на честь и благородство: он мог блефовать, а мог действительно перерезать пленнице горло.

Окружающие бойцы плотнее сомкнули кольцо.

– Вот и славненько, – ухмыльнулся наемник. Генри пожалел

в тот момент, что лицо нападавшего скрывала маска – уж он нашел

бы этого негодяя потом, на узкой дорожке темной ночью, а дальше

оставил бы его искромсанный труп догнивать в какой-нибудь канаве! Нападать такой толпой на двоих… фи! – Теперь – оружие на

землю. Живо!

19

Юлия Каштанова

Генри еще раз взглянул на спутницу, в глазах ее он прочел

отчаянную просьбу не поддаваться угрозам, но пальцы как-то сами

собой разжались. Клинок, глухо звякнув, ударился о землю. Как человек порядочный, не мог позволить какому-то мерзавцу убить без-оружного, тем более, близкого ему человека.

– Я знал, что вы человек сознательный, – удовлетворенно

произнес командир и рявкнул солдатам. – Связать его. Оружие забрать… – он бросил плотоядный взгляд на Элеонору и с ухмылкой

добавил: – Ценности тоже.

– Послушай ты, – не выдержал Генри, – я не знаю, какое у

тебя ко мне дело, потому что я не знаю, кто ты. Забирай, что хочешь, хоть подавись нашими деньгами и драгоценностями. Но отпусти Элеонору! Ты обещал ее не убивать…

– А я и не собираюсь, – осклабился тот. – Мне заплатили за нее

живую и невредимую. И за ее спутников тоже, иначе я бы пристре-лил вас обоих, как только вы пересекли границу леса. По коням, ребята, – крикнул он своим. – Королеву – в повозку, а этого привя-жите к седлу. Если будет рыпаться – угомоните. Только не совсем.

Генри молчал. Молчал, когда ему заломили за спину руки и

стянули запястья так, что он едва мог шевелить пальцами, молчал, когда били – просто так, из желания поизмываться над поверженным противником, которого смогли взять только подлостью, но не

смогли силой… Лишь проходя мимо Элеоноры, чувствуя на себе ее

взгляд, он на мгновение остановился и тихо произнес:

– Прости меня, Эл.

– Это ничего. Ты всё сделал правильно, – прошептала она, и от слов ее на душе у Генри стало еще хуже. Так мерзко, как не