Марина Румянцева - Авия

– Не допускаете мысли о тренажёрном зале?

– Допускаю, но для других групп мышц. Вам ведь приходится иметь дело с оружием?

– Ну, приходилось, да, – не строить же из себя девушку с веслом.

– Напомните, от чего мы лечиться пришли?

– Доктор, у вас же записано.

– Я хочу, чтобы вы это произнесли.

– Хорошо, немотивированная агрессия. Глупо, правда?

– Ну почему же глупо, достаточно часто это теперь встречается. Дело в другом – если вы действительно хотите решить какие-то проблемы, давайте не воевать, а сотрудничать.

После этих слов мне не оставалось ничего другого, кроме как взять тайм-аут. Доктор сам и предложил – подумайте до следующей встречи, а нужно ли тратить наше время на игру в прятки. Подразумевалось, что мне это делать бесполезно, а ему – так и вовсе бессмысленно, не для этого он тут пребывает. Ну и поиграл бы с девушкой, за её-то денежки… Честный какой.

7.

Первая попытка встроиться в мирную жизнь малой кровью – не заладилась. Ну да я упорная, неудачи меня стимулируют гораздо более благоприятных условий. Зайдём с другой стороны. А лекарь человеческих душ-то какой прыткий. Лечит души, а смотрит на материальную оболочку. Есть у меня одна тренированная такая мышца, от кисти к локтю, каюсь. От того, что регулярно приходится держать тяжёлый предмет в вытянутой руке.

Не получилось сегодня с тонкими материями, может быть, получится со средними. Есть такое хорошее занятие для успокоения нервов, шопинг называется. По пути имеется пара модных лавочек, там уж мои мышцы никто не будет так пристально рассматривать. Там главное – выражение лица. Ну и кредитоспособность, разумеется. А с этими параметрами у меня давно все в порядке.

Рыс просился со мной, хрипло мяукая и перебирая лапочками, но я-таки его не взяла – представила, как хожу по бутику со свисающим из-под мышки до пола котом. Там, конечно, принято гламурничать, но не настолько. Почесала шейку, поцеловала в мохнатый лобик и пошла. У Рыса в машине оборудован приют со всеми удобствами – и персональная лежанка из старенького пухового платка, и поилка-непроливайка, и даже туалетный лоточек, задвинутый в дальний угол Геликваныча – на всякий случай. Для поступления свежего воздуха приоткрыто окошко – на ширину просунутой лапки, не более. Да чего там, у меня здесь тоже имеется и лежанка, и поилка, и кое-какой гардероб. Наша жизнь ибо не всегда предсказуема.

В магазинчике – тишь да благодать, борется со сном, вздёргивая клонящуюся книзу голову и заученно улыбаясь, замученная ночной жизнью продавщица. Не беспокойтесь, девушка, я знаю что где висит, спи глазик, спи второй. Без помех и ажиотажа набираю гардероб для грядущей осени – целиком, чтобы больше об этом и не думать. «Оскар» мне пока не грозит, а для остальных жизненных ситуаций здесь можно вполне прилично экипироваться. Дороговато, конечно, но не на себе же, любимой, экономить. Да я и не умею. Никогда не жила жизнью, требующей навыков планового ведения хозяйства. Мое хозяйство теперь – я да кот, и достойны мы самого лучшего.

Девушку за прилавком сон-таки сморил, подперла она голову ручками, да и задремала. Пришлось постучать по стеклу колечком. Продавщица встрепенулась и бодро провела транзакцию. И вам всего хорошего, девушка.

8.

И отправились мы восвояси, то летя как птица, то попукивая в пробках. Нет стабильности в нашей жизни… Да так ли уж она и нужна. Мне, по крайней мере. Стабильность пусть будет после – в домике у моря с садом из роз и калиткой, открывающейся прямо в рассвет. И я, тихонечко бредущая по кромке воды, старенькая, согнутая, и с палочкой. Настоящая бабка-ёжка…

Пришлось поморгать, чтобы прогнать видение – настолько оно было живым и ярким. Такое со мной случается – как нахлынет иногда что-то, как накроет. Или вот ещё – проходишь мимо человека и цепляешь его поле, внезапно попадая в чужую жизнь со всеми ее картинками и ощущениями. А отойдешь подальше и морок развеется, останется только одна нота, ещё какое-то время живущая…

Кто-то умеет закрываться плотной мембраной, не пропуская ни внутрь, ни наружу ничего несанкционированного, а кто-то намазывает себя густым слоем на окружающую действительность – но недолго. Мне же почему-то хочется дожить лет до ста пятидесяти, оставаясь при этом в полном уме и дееспособности. Поэтому и стараюсь жить тщательно, особенно не надеясь на понедельник и Новый год, чудесным образом исправляющие допущенные ошибки.

Во дворике, пока Рыс нарезал круги после длительного воздержания, я присела на скамеечку и подставила лицо теплым лучам заходящего солнца. Смотреть на закат полезно – и для глаз, и для души. Так было хорошо, так спокойно, что я, наверное, задремала на минуточку. Очнулась от легкого движения воздуха рядом – кто-то присел на другой конец скамейки. Надеюсь, не с целью познакомиться, не люблю я этого. Нет, какая-то бабулечка вышла погреться на солнышке. Мы культурно поздоровались, как добропорядочные соседи. и поулыбались друг другу.

Проживание в таком милом местечке располагает к благодушию. Это коммунальная квартира – волчия нора, а здесь законы иные. Здесь даже короткостриженные крепыши со златыми цепями другие, более нежные – и дверцу могут подержать, пока дама в неё проплывает, и вперед себя, любимого, на дороге пропустить.

– Как хорошо сервальчик ваш резвится, загляденье, – подала голос бабулечка.

– Кто-кто? – вот уж не думала, что наши старушки на лавочке обладают такими познаниями африканской фауны.

– Сервал. Если можно будет рассмотреть его поближе, я определю подвид. Не ожидала здесь встретить дикого африканского кота, да ещё в таком прекрасном состоянии, – это, я так поняла, мне комплимент, как хозяйке.

– Спасибо. Это leptailurus serval mababiensis .

– Вы – биолог? – в голосе женщины послышалось уважение.

– Только в прикладном смысле.

На этом мы, в очередной раз мило поулыбавшись друг другу, и расстались. Я и Рыс отправились ужинать, а бабулечка осталась в летнем вечере.

9.

– Здравствуйте, доктор, – эти слова вызывают во мне приступ внутреннего веселья с тех пор, как я подслушала и подсмотрела общение маленькой девочки с собственной коленкой, на которой предварительно слюнками были нарисованы глазки и ротик. В ответ на это доктор, которым в тот момент была хозяйка согнутой ножки, строго отвечал «здравствуй, коленка».

– Здравствуйте. Вижу, что настроение у вас хорошее. Продолжим?

– Непременно. Я настроена на сотрудничество.

– Это не может не радовать, – сложилось впечатление, что я общаюсь сама с собой, настолько были знакомы обороты речи и выражения. Чем не «здравствуй, коленка».

И рассказала я доктору всё, ну на что имела право, разумеется. А он, противный, посоветовал начать курс адаптации к мирной жизни с совершенно, на мой взгляд, нелогичного поступка – поставить себя, то есть меня, любимую, в глупое положение. И еще предложил несколько таких положений – на выбор. Курсы кройки и шитья, например, или ландшафтного дизайна…