Эльмира Шабурова - Меч всевластия

Ни в горах, ни в болотах никто не осмеливался оставаться надолго, одно название болот говорило само за себя – «Проклятые» – и, судя по тому, что нам успел рассказать словоохотливый Буйвол, даже самые могущественные маги остерегались оставаться надолго в горах и, тем более, в болотах.

Нас перевели в клетку в центре постоялого двора, и мы наконец-то смогли нормально поесть. Кусок хлеба и отварного мяса, и кружка кваса нам показались деликатесами после стряпни Буйвола. Мы даже понадеялись немного передохнуть от бесконечной нервотрепки и дорожной тряски, но не тут-то было. Зайт устроил нам смотрины, он не собирался нас продавать, но хвастался своим товаром с большой радостью. Раздев догола, нас показывали купцам и караванщикам, каждую заставили пройтись по двору и показать свою стать, затем нас снова заперли в клетку и позволили любопытствующим рассмотреть товар поближе. А это значит, что можно было не только смотреть, но и пощупать. К вечеру у меня выработалась стойкая ненависть к маленьким лысым старикам с их грязными липкими ладонями, норовившими ухватить посильней и ущипнуть побольней. Я даже пообещала себе, и девчонки меня в этом поддержали, когда нибудь мы обязательно придушим с десяток подобных старичков и оставим их в подобной клетке в назидание другим.

Но ни сами смотрины, ни мерзкие старики не произвели на меня такого впечатление, как один очень состоятельный по виду посетитель смотрин. Он был богато одет и носил меч на поясе и огромный медальон на цепи, висевший у него на шее, ему прислуживали все служанки постоялого двора, и он выглядел, я бы сказала, как европеец, а не как большинство обитателей постоялого двора. Здесь я увидела много разных лиц, в этом мире вообще, похоже, было намешано много разных рас и народов, но европеец был один. К тому же он был чертовски красив, с волосами цвета зрелой пшеницы и с черными глазами. Он не подходил к нам близко, а лишь наблюдал со стороны и общался с Зайтом, как со старым знакомым. Он хотел кого-то из нас купить, но почему-то Зайт отказал ему, и тогда этот гордый и надменный богач психанул. Крику было! Этот «северянин» требовал подчинения от всех и вся, грозился перерезать всех на постоялом дворе и запытать Зайта самым жутким образом, но наш похититель твердо отказался уступать, спасло его только то, что «северянин» был один, а его свита должна была прибыть только к ночи.

Ночевать на постоялом дворе наши похитители, конечно, тут же передумали, быстро закидав на крышу клетки припасы еды и воды, они поспешили раскланяться. И как только мы выехали за ворота постоялого двора, началась бешеная скачка. Ни дождь, ни ночная мгла не останавливали похитителей, они готовы были загнать лошадей, лишь бы подальше забраться в горы.

– Похоже, у него неприятности! – прошептала мне на ухо Таня, усаживаясь рядом со мной и покрепче хватаясь за прутья клетки.

– Побольше бы ему проблем и неприятностей! – ответила я и, закрыв глаза, размечталась о том, как тот северный господин отрывает Зайту все, что можно оторвать. «Главное, чтоб их неприятности нам на пользу пошли» – успела подумать я, прежде чем уснуть.

Мы мчались до самого полудня и остановились только после того, как за нашими спинами сомкнулись стройные гряды горных вершин. Клетку и лошадей загнали в небольшую пещеру, нас извлекли из нее и приковали к гигантскому сталактиту, который мне показался чересчур удобным для подобного использования. Потом я увидела царапины на сталактите рядом с моими кандалами и все поняла. Похоже Зайт стремился к этой пещере, здесь работорговцы чувствовали себя в безопасности, и мои догадки вскоре подтвердились, Буйвол достал из-за нагромождения камней спальные принадлежности и большой котел. Костер развели в некоем подобии очага, и по пещере разнесся аромат свежесваренного супа, нас, как всегда, покормил Буйвол и в этот раз его стряпня оказалось значительно лучше. Я медленно хлебала суп прямо из миски, ложки нам никто не дал, и у меня, наконец, появилась возможность понаблюдать за Зайтом и его компанией.

Эти парни были давними знакомыми и, судя по всему, не очень-то доверяли друг другу, но авторитет Зайта был очень высок и нерушим, похоже, что, кроме него, никто не владел магией. Я прислушивалась к их разговору, пыталась понять их образ мышления, но никак не могла понять, почему он отказался продать одну из нас северянину. Зайт явно боялся мести за неповиновение северянину и вздрагивал при малейшем постороннем звуке, и все же он не уступил. Неужели он думал, что в Пеларе за нас получит значительно больше? Или он специально пошел поперек воли северянина, надеясь тем самым привлечь покупателей побогаче? В голове вопросы соревновались, оспаривая степень своей важности, и чтобы от них избавиться, мне пришлось тряхнуть головой, остриженные волосы напомнили мне об исцарапанном лице Зайта, и я, злорадно улыбнувшись, подумала:

«Пусть пока я не могу «сделать ноги», зато расписала тебе морду! Даст бог, пришибу, лишь бы слинять и узнать, как домой вернуться!»

Я никогда не отличалась кровожадностью, но навсегда запоминала обидчиков, и даже в детстве пару раз получала по мягкому месту от дяди Саши за попытки отомстить тем, кто меня обидел. Дядюшки поблизости не было, чтобы отчитать меня за злопамятство, да и этот мир отличался от нашего мира. Мне нужно было везение, удачное стечение обстоятельств и терпение, каменное терпение по отношению ко всему, что вытворял Зайт. Я верила в свою удачу, а терпение мне было привито с детства, к тому же, я отличалась непоколебимым упрямством и, похоже, теперь мне могли пригодиться эти качества моего характера.

Мы провели в пещере три дня, никто не выходил на улицу и даже воду использовали дождевую. Хорошо еще, что они ее кипятили, прежде чем поить ею нас, вода была с желтизной и с неприятным привкусом, лошади, пившие некипяченую воду, выглядели все время слегка пьяными и вечно приставали к Буйволу то с поцелуями, то с укусами. С теми же порывами к нам периодически подбирались то Рябой, то Красавчик, но бдительный Зайт каждый раз плетью отгонял от нас своих подручных, и вскоре всем стало скучно сидеть в пещере. Когда же Зайт, наконец, осмелился покинуть пещеру, с облегчением вздохнули все, даже лошади. Эта пара кобылок быстро оправилась от сумасшедшей скачки, и им уже не терпелось снова ощутить опьяняющую скорость.

Они вывезли клетку из пещеры и я зажмурила глаза от яркого солнечного света, вокруг стояло марево от невыносимой жары, но, похоже, Зайта это волновала меньше всего. Мы ехали по безжизненным пустынным горам, и они не шли ни в какое сравнение с «Большим драконом». Это действительно были лишь его зубы, изъеденные ветром и жарой острые и гнилые зубы. Повсюду были видны отверстия пещер, а в долинах, таких же безжизненных и не езженых, виднелись только каменные столбы в форме больших деревьев. Наши похитители почему-то их избегали, а Буйвол и Рябой откровенно побаивались, когда же ночью эти столбы начали светится, я поняла, что в них заключена огромная магическая сила. Мне нравилось смотреть на их спокойное разноцветное свечение и, чем больше я на них смотрела, тем легче мне становилось на душе. В какой-то момент мне даже показалось, что еще немного, и я обрету свободу, еще чуть-чуть, и я навсегда разрешу все свои проблемы. Но сильный удар в челюсть и грязные ругательства Зайта нарушили это зачарованное состояние и ощущение близкой свободы ушло. Я лежала на полу клетки и уговаривала себя не шевелиться, а Зайт смотрел на меня с ненавистью и каким-то странным испуганным призрением.