Анна Макар - Магнитогорск – Москва

Снова небольшая остановка. Я даже не замечаю, какой населенный пункт мы проезжаем. Стоим минут пять. С улицы слышны переговоры по громкой связи. И снова трогаемся. Я мимолетом успеваю понадеяться, что сосед отстал от поезда, но он возвращается и сует мне под нос стаканчик кофе.

– Еще раз извините меня!

Пахнет он восхитительно (кофе, не сосед), как свежесваренный, и я не могу отказаться. Беру стаканчик, убираю телефон в рюкзак. Делаю глоток и прикрываю глаза. Теплый напиток согревает не только физически, но и душевно. Сама собой появляется улыбка. Изумительный кофе!

– Ммм… Спасибо! – искренне благодарю я.

Он кивает и прячет улыбку. Я наслаждаюсь напитком, прикрыв глаза, и наконец ощущаю, что завтра мне не надо на работу. Вслушиваюсь в ритмичный стук колес. Кофе болтается в пустом желудке, омывая его стенки приятной теплотой. Завтра я обниму Лизу, мы поболтаем обо всем на свете, будто и не было стольких лет дружбы на расстоянии, потом пойдем по магазинам и съедим пирожное в фудкорте, если, конечно, Лизе позволит размер свадебного платья.

Мой навязчивый сосед усмехается, наверняка самодовольно, и вырывает меня из грез. Впервые по-настоящему смотрю на него. Молчание точно ему к лицу. Он довольно высокий и хорошо слажен. Это я заметила сразу. Но теперь вижу, что и на лицо он вполне ничего. Не красавец, как Денис, но и не урод. Темные волосы, широкий подбородок. Легкая щетина. На вид ненамного старше меня. Свою отстойную кожаную куртку он снял и теперь в простой черной футболке выглядит гораздо приятнее.

Он поднимает взгляд, я быстро отворачиваюсь и, не зная, куда деть глаза, разглядываю рисунок на стаканчике. Рисунок о-о-очень занимательный, просто синие круги. Хоть бы написали что-нибудь, что за люди?!

– Меня зовут Андрей, – он протягивает руку.

Хотела ответить какой-нибудь колкостью, но говорю просто:

– Яна, – перехватываю стаканчик и протягиваю ладонь в ответ.

Он держит мою руку дольше, чем нужно. Хотя, признаться, и я не вырываю свою. Рукопожатие выходит долгим, но приятным. Его ладонь сухая и жесткая, но не грубая. Еще с минуту мы молчим. А потом, сама от себя не ожидая, задаю вопрос:

– Куда Вы едете? До самой Москвы?

– Да.

– По делам?

– Нет.

Видимо, он не очень хочет разговаривать, и я замолкаю.

– Простите. Я сам не знаю, зачем еду. Просто купил билет на ближайший поезд.

Вопросительно смотрю на него. Бабулька уже похрапывает. Семейная пара на боковушках тоже укладывается спать. Мужчина снимает матрасы сверху и просит разрешения положить их на полку. Приходится подвинуться. Я оказываюсь совсем близко к Андрею. Благодарна ему, что он никак это не комментирует.

– Так почему вдруг Вы едете неизвестно куда?

– Все как-то так в жизни сложилось. Решил устроить себе отпуск.

Я хмыкаю:

– И после этого Вы мне говорите, что я интересная женщина…

– А Вы куда?

– У меня все банально. Я еду на выходные к подруге на свадьбу.

– Ну да, ничего необычного.

Мы смеемся, будто это шутка, понятная только нам двоим. Но, наверное, таким образом пытаемся снять напряжение, я-то уж точно.

– Я бы никогда на такое не решилась! Вот так уехать непонятно куда. Я люблю, когда все по плану. А где Вы работаете? – спрашиваю я.

– Сейчас… нигде.

– О! – восклицаю я. – Тунеядствуете?

– Да нет, почему же? Просто так вышло, опять же. А Вы?

– А я работаю в страховой компании.

– Понятно.

Я чувствую себя словно на свидании, хотя за столько лет уже и забыла, как это. Прикидываю, сколько прошло лет с последнего свидания. Пять?! Какой ужас! Все эти пять лет я была замужем за своей работой. Успела достичь многого в карьере, меня дважды повысили. Но только сейчас, когда я начала рассказывать о своей работе постороннему человеку, понимаю, что больше-то мне рассказать не о чем.

– Если честно, я слишком много работаю. Это мои первые выходные за последние несколько лет.

– Печально. Вот и у меня было тоже так. Пятнадцать лет работы без отпусков. Поэтому теперь я решил отдохнуть.

– Давайте блиц-опрос! – предлагаю я, ставлю опустевший стаканчик на стол и слегка поворачиваюсь, чтобы смотреть Андрею в глаза.

– Ну, давайте, – усмехается он моему внезапному энтузиазму.

– Сколько вам лет?

– Тридцать пять.

– Армия? Институт?

– Армия два года. Институт заочно.

– Семья? Дети?

– Ни того, ни другого.

Андрей тоже допивает кофе, пока я придумываю следующий вопрос, и ставит стаканчик рядом с моим, крутит его так, чтобы рисунок оказался в том же положении, что и на моем. Я прыскаю. Мы коротко переглядываемся, и почему-то отводим глаза.

– Ну а животные хотя бы?

– Никого.

– Хобби? – у меня закачивается фантазия.

– Чтение считается?

– Конечно. А что, по-вашему, важнее: друзья или работа?

– Друзья.

– Деньги или здоровье?

– Здоровье.

– Деньги или семья?

– Семья.

– Деньги или… эээ.

– Все важнее денег. Можете не придумывать.

– Я тогда не понимаю, почему вы столько лет провели на своей работе.

– Раньше мне казалось, что очень важно заработать побольше, построить дом, карьеру, а уже потом можно думать об отдыхе и семье. Но не всегда мудрые мысли приходят в голову сразу. Человек взрослеет и умнеет. Совсем не стыдно признавать, что когда-то заблуждался.

– И почему вас так осенило? Что случилось?

– Буквально месяц назад я подошел к зеркалу, посмотрел на себя. Не то, чтоб я ужаснулся, я неплохо выгляжу, – он заигрывающе дергает бровями, явно надеясь меня рассмешить. И у него получается. – Мне тридцать пять, а кроме работы и пары друзей, таких же чокнутых трудоголиков, у меня ничего и нет.

Я понимающе киваю. Сколько дней за последние годы я провела не в офисе можно посчитать на пальцах.

Мы еще немного болтаем о работе. Когда беседа сходит на нет, мне даже немного досадно. Если никто из нас не злится, не язвит и не ведет себя как душевнобольной, общение выходит довольно приятным.

Андрей смотрит в окно, на улице уже стемнело и кроме черных силуэтов деревьев глазу зацепиться не за что. Молчание затягивается, и я сама начинаю разговор:

– Вот вы сказали, что поступиться принципами не стыдно.

Он разворачивается, как мне кажется, с удовольствием и кивает:

– Ну, допустим. Хотя я не совсем так сказал.

– Мне кажется, что человек уже в восемнадцать должен знать, как ему жить, что в жизни главное, поставить цели и придерживаться четкого жизненного плана.

– Как у вас все просто, – он хмыкает, после небольшой паузы добавляет: – Вот я, например, в детстве ненавидел Америку, всеми фибрами…

Я открываю рот, пытаясь сказать, что детство – это не восемнадцать, но он поднимает ладонь, останавливая меня.

– Нет, не в глубоком детстве, а в сознательном. В шестнадцать уж точно, может, и в восемнадцать, не помню. Невелика разница. Так вот я плевался на американский флаг, что не мешало мне пить кока-колу и смотреть голливудские фильмы. Орал громче всех «ну и валите» тем, кто уезжал в США, даже в отпуск, повторял за Задорновым «ну америкосы тупые» и все в этом роде…