Любовь Белякова - Молчаливый слуга

Наутро грустить было некогда, сложив готовые заказы на стол, девушка принялась за дело. Потоптавшись в нерешительности у зеркала, она взяла ножницы и отрезала первый локон. Это было трудно, ее волосы всегда ей нравились. Теперь она избавлялась от них, чтобы помочь человеку, который ее об этом не просил. Пряди падали вниз, образуя рыжий ковер под босыми ногами. Чтобы убрать крутые локоны, Джейн их попросту расчесала. Теперь черты ее лица стали более неопределенными. Следом за волосами в мусорное ведро полетели ногти.

Платье с нежным рисунком было заменено на старые одеяния, принадлежавшие ее рослому отцу. Рубаха была ей велика, она висела на худых плечах девушки, словно бесформенная тряпка. Другие предметы ее наряда также находились в плачевном состоянии. Чулки протерлись на пятках до дыр, а старые кюлоты проела моль. Безрукавный камзол слегка потерся. Однако для Джейн такой образ был уникальной находкой, мешковатые вещи идеально скрывали женский силуэт. Подойдя к зеркалу, девушка оценила свой вид. Вышло очень даже неплохо. Перед ней теперь стоял высокий молодой человек, несколько миловидный, однако юному возрасту свойственна нежность во внешности.

Джейн нацепила круглые очки, чтобы скрыть слишком тонкие брови.

– Теперь осталось главное! Я должна сбить с толку его нос.

Выйдя в сад, Джейн плюхнулась в кучу с навозом. Вывозив в удобрении одежду и руки, она понюхала рукава. «Отлично! Пахнет так, как надо!»

Собрав вещи в небольшую сумку, девушка взяла толстую записную книжку, карандаш и вышла через ворота на заднем дворе.

Эрик уже ждал ее у старого дуба на окраине леса. Он опасливо присматривался к силуэту молодого человека, который неожиданно появился на тропе. Путник держал одну руку на плече, неся в ней сумку. Эрик зашел за дерево, сейчас новые знакомства были ни к чему. Прислонившись к дереву, он ждал, когда парень пройдет.

– Эрик! Выходи!

Брови Эрика сами собой поползли вверх! Он осторожно выглянул из-за дуба и увидел перед собой миловидного юношу с гордой осанкой.

– Ничего себе! Вот это преображение.

– Сойдет?

Девушка покрутилась перед ним так, словно на ней было бальное платье. И эта привычка хорошиться вызывала усмешку у друга.

– Возможно, – с сомнением произнес Эрик, поморщившись от крепкого запаха навоза. – Если будешь молчать и перестанешь кружиться, придерживая камзол. Что с твоими волосами? Они похожи на паклю!

Джейн поправила очки.

– Я их просто расчесала! Идем, ты должен проводить меня до поместья!

– Стой, подожди!

Эрик схватил Джейн за руку и вложил ей в ладонь кошель с деньгами.

– Обещай, что будешь писать! – сказал он, смотря девушке в глаза.

Джейн сжала монеты. Так происходило каждый раз, когда Эрик уезжал. Он писал ей, но она не могла ответить. Каждый лист в письме при пересылке оплачивался отдельно. А у Джейн денег вовсе не водилось. Работай она горничной или хотя бы прачкой, у нее было бы небольшое жалование. Однако ее отец считал, что работы в мастерской для нее более чем достаточно. Заработанные средства он распределял сам. Он же покупал Джейн ткани для шитья, один или два отреза в год. Сам служитель привык жить в аскетизме, того же он требовал от дочери. Именно поэтому девушка совсем не имела денег. Эрик перед каждым отъездом давал ей несколько монет и с нетерпением ждал ее ответа. А Джейн выходила рано утром и брела по дороге в поле, около высокой шарообразной ивы она останавливалась и ждала почтальона мальчишку.

– Конечно, я буду писать! Жди писем от Джона Блэка!

– Если он тебя скомпрометирует, я женюсь на тебе! – вдруг серьезно заявил Эрик.

Джейн рассмеялась.

– Господи, Эрик, ты найдешь себе милую добрую девушку, и я с удовольствием погуляю на вашей свадьбе, а потом еще и повожусь с твоими детьми. Не стоит давать обещание чести, если это сделает тебя несчастным.

Эрик потупил взор. Это было лицемерно с его стороны. Три года назад, когда Джейн было семнадцать, за ней принялся ухаживать парень, работающий юристом в адвокатской конторе. Собственно говоря, он был одним из немногих, кто подходил Джейн по росту. Он дарил ей полевые цветы, подавал руку, когда девушка перешагивала лужицу около лавки торговца, провожал взглядом. И она расцвела, ее глаза осветились интересом, новизной чувств. Она мило улыбалась проныре, внимательно слушала его речи.

Сказка длилось недолго. Все закончилось в пятницу вечером перед рождеством. В тот день один из постояльцев гостиницы сильно перепил, и хозяин заведения, поняв, что забулдыга решил отправиться на тот свет, позвал священника для отпущения грехов несчастного. Отец Грегори в этот раз взял с собой дочь. Стоило открыть дверь в таверну, располагающуюся на первом этаже гостиницы, и Джейн услышала знакомый голос.

– Боже, она так убога! Все время улыбается, а вчера еще и очки надела. Лошадь в очках, представьте. Но я быстро избавил себя от созерцания этого ужасного зрелища!

– Это как? – спросил один из смеющихся в компании мужчин.

– Я снял с нее очки и надел на себя. В этот момент мир стал расплывчат, но прекрасен.

– Не забудь надеть очки, когда полезешь в кровать со своей лошадкой!

– Точно! Точно!

Джейн и отец прошли к лестнице. Она видела, как шея отца покрывается красными пятнами.

– Кстати, если я не ошибаюсь, вон твоя рыжая лошадка отбивает каблуками по полу.

Девушка посмотрела в глаза очень симпатичного молодого человека. Они были пьяны и безразличны к ней.

– Господи, да и ладно, кому ж такая тощая кляча нужна.

Вечером отец Грегори сказал, что он не желает слушать, как пьяные мужчины обсуждают ее, и впредь попросил не выходить из дома без его ведома. В городе и окрестностях эта история долго ходила по людям. Дамы прикрывали рот ладошками и, слегка улыбаясь, говорили: «Ах, бедняжка». Мужчины пускали в обиход обидные прозвища.

С тех пор Джейн следовала наставлениям отца. Она практически всегда сидела дома, и ее кожа стала от этого бледной, словно молоко. Девушка ни с кем не общалась. И только Эрик, ее верный друг детства, тайком ходил к ней. Он уже тысячу раз говорил ей, что она очень красива. Джейн лишь смеялась в ответ, воспринимая его слова как остроумную шутку. «Что будет, если я женюсь на ней? Парень ниже своей избранницы?» – думал он. Перед его взором предстала Джейн и он рядом с ней, словно ребенок, но не муж.

Эрик думал, что девушка страдает из-за подлого поступка, обманутых надежд, однако на самом деле ее чувства никоем образом не были связаны с бездушным повесой. Душу Джейн терзало совсем другое, а именно чувство ее полной несостоятельности в жизни как человека. Во всей этой ситуации, люди и отец видели только ее вину. Ей, как женщине, приписывался порок соблазнения. А Джейн лишь хотела найти в приятном молодом человеке родственную душу, хорошего друга.