Александр Гущин - Этюд в российских тонах. Из воспоминаний военного врача

© Александр Гущин, 2022

ISBN 978-5-4485-7458-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Родительницу мою звали Люси. Отец и мать Люси, мои дед с бабкой, в 1940 году, в годы правления Сталина, работали в колхозе. Мать рассказывала, как они, втроём, из Воронежской области на телеге, бежали в город Владивосток. Паспорта колхозникам не выдавали. Это было советское, колхозное, крепостное право. Но горцы, земляки Сталина – перемещались по стране свободно. Приезжие, горцы в воронежском колхозе – строили здание «Правления». Воронежские мужики сами бы построили «Правление», но подряд на строительство председатель исполкома отдавал пришельцам. Горцы подписывали договор-подряд, делились деньгами с председателем исполкома, и с их заместителями.

Построив дом «Управления» – горцы уезжали. И всё оставалось шито-крыто. Деньги честно делились. Дурак-воронежский мужик тоже честен, но не до такой степени. Дурак делиться бы не стал. Мужик о воровстве заявил бы в милицию! Поэтому в СССР в советских колхозах – Правления, конюшни, коровники, свинарники строили селянам не свои, а приезжие – горцы.

Моих беспаспортных тридцатитрёхлетних деда с бабкой председатель колхоза за пределы района не выпускал. Тюрьма! Тюрьма колхозная – не вечна! Исхлопотав справки для торговли редиской на городском рынке, и бабка, и дед, и шестилетняя моя мама уехали, бросив российский дом на произвол судьбы.

По деревне родители матери тащились на лошади, запряжённой в телегу. Двигались беженцы мимо строящегося колхозного здания. Миновали Правление с замиранием сердца. Мама моя была ребёнком, страх ей был неведом. Горцы – строители, переговаривались на лесах. Один из них, крикнул,

– Девять к шести!

– Шесть к трём!

– ответила моя мама.

– Поезжайте к аллаху!

– произнёс голос сверху.

За деревней дорога стала шире, лошадь перешла на рысь. Впереди русских людей ждала свобода. Телегой и поездом воронежские мигранты добирались до Владивостока три месяца.

Владивосток – приморский город, красив, здесь есть чему выучиться. Мама моя жила, воспитывалась и училась во Владивостоке. В городе мама получила паспорт, поступила в институт иностранных языков. Мать вышла замуж за советского офицера. Работала мама переводчицей в японском консульстве.

Благодаря матери я научился говорить на английском, японском и пушту. Мои старший брат и сёстры поступили в высшие учебные заведения. Когда мне исполнилось 18 лет, по настоянию деспотичного моего отца, в 1986 году, в год Чернобыльской катастрофы, я поступил в престижное военное училище. Звание лейтенанта я получил по окончанию училища, в 1991 году, когда развалился Советский Союз. Началась не лёгкая служба. Довольно быстро поднялся я по служебной лестнице. В 2000 году я окончил факультет руководящего состава Военно-медицинской академии имени Кирова. До 2017 года служил я боевым офицером Генерального штаба Вооружённых сил Российской армии. И бросала меня судьба – от Амура, через Витебск – до Афганистана.

Плохо в Витебске, в Орше горше, а в Минске – всё по-свински! Правительство Украины оказалась хуже свиньи, и взращивала Украина националистические фашистские настроения. С 2014 года Вооружённые силы Украины артиллерией разрушали Донбасс и уничтожали мирное население Донецкой и Луганской самопровозглашённых республик. Мир не замечал гибель русскоязычного населения Донбасса! И я оказался «не ко двору». Семнадцатого августа 2017 года в возрасте 49 лет, генералом армии Збрулартаевым, моим начальником, я был отправлен в отставку, о чём особенно не сожалел. За свой талант и способности в сорок лет я стал генералом. Организация, в которой я работал, от руководящего офицерского состава требовала не только умных кандидатских диссертаций, но и острых успехов в рукопашных боях! Мой талант бойца позволял наносить противнику удар «хвостом дракона» несколько быстрее, чем наносил его сам Брюс Ли! Я научился трём-четырём приёмам боевой борьбы «карате». Удары были стремительнее, чем у других! Мне прочили карьеру бойца. Талант! Но я предпочитал изучать гуманитарные науки.

Многим людям талант приносит богатство и славу. Мне же мои способности принесли несчастье и неудачу. После отставки мне урезали пенсию, лишили звания «генерал майор». Разжалованный оказался не у дел. Впал я в депрессию! Я такой неудачник – если куплю кладбище – люди перестанут умирать!

Старость – кладбище надежд. Но я ещё не стар. Или уже старик? Жена моя, дочь – погибли, родители – умерли. Старший брат и сёстры обзавелись семьями, работали за границей. Иногда я думал о суициде. Но я такой невезучий, что и самоубийство было бы временным решением. Умереть может каждый!

Надо было найти мужество жить. Немного оклемавшись, из Владивостока, третьего сентября 2017 года я, разжалованный и одинокий, переехал в Северную столицу – в Ленинград-Петербург, в этот огромный мусорный мешок, куда неизбежно попадают все бесхитростные северные и дальневосточные бездельники. Хитрые лентяи – уезжают в Крым! Но я подозревал, что в Крыму в 2018 году будет сильное, а в 2024 году катастрофическое землетрясения! Поэтому приехал я в Петербург, в бывший город Ленина.

В 2008 и в 2013 годах, как учёный-психофизик, я посещал этот город на Неве. Мы все – военные и все учёные – жили на улице Боровой. По приказу Генерального штаба проводили секретные психофизические учения. Посредством дистанционного нейрокодирования человеческих мозгов, проще говоря, с помощью незаметного психофизического излучения – незаметно заставляли прохожих прыгать с Борового моста! Вода Обводного канала отрезвляла «самоубийц». «Суицидники» бестолково выползали на берег. Правительственный чиновник Гефельштейн, оценяющий мощь российской военной науки «Нейро психо физиологии» был очень доволен.

Бестолковые петербуржцы и Петербург мне понравились, поэтому в 2017 году я вернулся в город на Неве. У меня никогда не было надёжных и близких друзей, и я был одинок, и свободен. Как свободен? В России не скажут,

– Свободен, как ветер!

Сложная жизнь российская заставляет говорить грубо,

– Свободен, как «сопля» в полёте!

Некоторое время я «свободствовал» в гостинице на улице Рихарда Зорге, тратя деньги более привольно, чем следовало.