Михаил Шторм - Золотой город

– Не трогайте, я сама! – поспешно предупредила она, отталкивая спутников.

Быков снял шелестящий капюшон, чтобы лучше видеть и слышать. Дождь прекратился. Сквозь молочную пелену все отчетливее проступал желток солнца. От камней и зелени поднимался пар.

– Нужно было подождать, пока подсохнет, – сокрушался Быков. – Это я виноват. Пошел у вас на поводу. Больно, Моника?

– Терпимо, – процедила она, осторожно ощупывая лодыжку под штаниной.

– Давай я посмотрю, – предложил он.

– Ни в коем случае! – воскликнула Моника. – Я покажу ногу только врачу.

– Я мог бы вправить…

– Даже не пытайся. Не подпущу.

Быков посмотрел вверх – туда, откуда они пришли.

– Будем возвращаться. Я тебя понесу, Моника.

– Зачем возвращаться? – удивилась Сильвия. – Ты видел там больницу?

– Мы поедем в город на автобусе, – объяснил Быков.

– Для этого совсем необязательно тащиться наверх, – сказала Моника. – Тропа пересекается с дорогой.

– Ты уверена?

– Не была бы уверена, не говорила бы. Думаешь, мне не хочется поскорее показаться хирургу? По-моему, у меня перелом. Возможно, даже двойной.

– Нужно наложить шину, – озабоченно произнес Быков. – Чтобы кости не разошлись.

– Я уже сказала: нет! – отрезала Моника. – Моя нога – слишком ценная вещь, чтобы ты вытворял с ней все, что тебе заблагорассудится. Кстати, нести меня совсем необязательно. Справлюсь сама… Ой!

Сильвия подставила плечо сестре, неуклюже прыгающей на одной ноге. Быков решительно отстранил ее, сбросил плащ, отдал Сильвии фотоаппарат и повернулся к Монике спиной.

– Обхвати мою шею обеими руками, – распорядился он, – а ноги расставь. Я тебя подниму на спину и буду держать под колени. Старайся поменьше шевелиться и не обвисай как мешок. Задача ясна?

– Ясна, – ответила Моника покорно. – Готов? Я запрыгиваю.

Весила она никак не меньше шестидесяти килограммов, а то и все шестьдесят пять. Руки сдавливали шею, и Быков не мог свободно дышать, хотя сложный спуск с ношей за спиной – и без того опасное занятие. Ведь приходилось то прыгать с камня на камень, то преодолевать другие препятствия. Кроме того, сила инерции и земное притяжение тащили Быкова вниз.

Всю дорогу он молчал. Даже когда понял, что, вопреки утверждению Моники, никакого пересечения с шоссе нет и не будет. Спуск казался бесконечным. Несмотря на крайнюю усталость, Быков не позволил себе ни одного привала. Он опасался, что у Моники открытый перелом, и спешил доставить ее в больницу, прежде чем начнется омертвение тканей. В какой-то момент он уже был готов сделать паузу, чтобы восстановить кровообращение в затекших руках, но Моника неожиданно спрыгнула с него и поощрительно похлопала по спине.

– Молодец, – сказала она. – Не обманул ожиданий.

– Сдал экзамен, – добавила Сильвия.

– Что-о? – протянул Быков, разворачиваясь к ним всем корпусом. – Вы издеваетесь, что ли?

– Мы тебя проверяем, – бесстрашно ответила стоящая перед ним Моника.

В знак того, что ей не страшен его гнев, она вызывающе подбоченилась.

– Вы просто две идиотки, – в сердцах произнес он. – Безответственные нахальные идиотки.

Он был готов бросить обманщиц на тропе и продолжить спуск в гордом одиночестве, но Сильвия положила руку ему на плечо и попросила:

– Не сердись, Дима. Так надо.

– Я не могу не сердиться! – заявил он, хотя почувствовал, что вспышка гнева постепенно гаснет.

– Пожалуйста, – кротко произнесла Моника и прижалась к нему с другой стороны.

– За кого вы меня принимаете! – вскричал Быков скорее по инерции, чем от злости.

– За очень верного и надежного мужчину, – прошептала Сильвия, чмокая его в щеку.

– За нашего лучшего друга, – пропела Моника в другое ухо. – За человека, которому мы доверяем.

Она тоже поцеловала Быкова. Он хотел возмутиться напоследок… и не нашел в себе сил. Поцелуи сестер были чисто дружескими, но и этого хватило, чтобы ярость сменилась прямо противоположной эмоцией.

– Ладно, – вздохнул он. – Будем считать инцидент исчерпанным. Но вы должны объяснить, в чем дело. Иначе, клянусь, я немедленно соберу вещи и уеду. Хватит с меня загадок.

– В таком случае пора переходить к разгадкам, – многообещающе произнесла Моника.

– Но постепенно, – поспешила добавить Сильвия. – Чтобы у Димы шок не случился.

Завеса тайны начала приподниматься, когда тропа все-таки привела их к людям. Продравшись сквозь кустарник и форсировав горный ручей, отважная троица добралась до прилавков с сувенирами и нехитрыми закусками. Быков купил себе курицу гриль, завернутую в листья, а сестры ограничились початками вареной кукурузы. Подкрепившись, они преодолели еще километра полтора пути и очутились в кукольном Мачу-Пикчу Пуэбло с цветными домиками и декоративными часовенками. Выбрав достаточно пустое кафе, все трое расположились за столиком и заказали кофе, каждый на свой вкус.

– Ты, конечно, слышал об Эльдорадо, Дима? – спросила Моника, когда официантка принесла заказ.

Сильвия задала тот же вопрос, только безмолвно, приподняв красивые брови.

Сестры выжидательно смотрели на Быкова и интригующе улыбались. Как будто им известно нечто такое, чего не знал и не мог знать он. Какая самонадеянность! Еще в детстве Быкова называли ходячей энциклопедией, а с появлением интернета объем его познаний расширился до невероятных масштабов.

– Под небом голубым есть город золотой, – процитировал он, – с прозрачными воротами и яркою звездой.

– Что? – переспросили сестры в один голос.

Естественно. Откуда им знать песню на незнакомом языке, которая была написана задолго до их рождения.

– Эльдорадо, – перешел Быков на прозу, – легендарный золотой город, который сотни лет назад затерялся в лесах Южной Америки. Конкретно – где-то здесь, в Перу. И правильное название – Пайтити. «Эльдорадо» – испанское слово. Так окрестили индейский город конкистадоры после того, как там побывали. Его многочисленные храмы были украшены тысячами драгоценных камней, а жители носили на себе килограммы украшений и принимали пищу из золотой посуды. Когда в тысяча пятьсот семьдесят втором году испанцы окончательно завоевали Перу и ворвались в Пайтити, город оказался пустым. Исчезли и жители, и сокровища.

Сделав паузу, Быков уточнил:

– Только никакого Перу тогда не существовало. Страна называлась Тауантинсуйу, то есть «четыре области» в переводе с языка инков. Это была их империя. Историки называют ее, э-э-э… древнекечуанской.

Сестры переглянулись. Сильвия кивнула.

– Значит, ты в теме, – сказала она.

– Вроде того, – ответил Быков ей в тон.

– Скажи, Дима… – Прежде чем задать вопрос, Моника сделала паузу. – Ты, случайно, приехал в Перу не для того, чтобы…