Нина Ульянина - Воровка. Норденштадт

Сгущался вечер, солнце багровело.

Вторя закату – пламя ее губ.

Платье закрытое, под горло. Ее тело

Столь опьяняющее затянуто по бедра, ниже точно пух

Все кружева, из темного муара

Струится шлейф, оборок ряд к нему.

Локоны вьются, шляпка в тон. Недаром

Она пол вечера пред зеркалом вертелась. Никому

Не угадать под этой маской леди

Девчонку с тракта, что оставлена в лесу

На растерзание волкам была. Соседи

И те ее бы не узнали. Хитрую лису

Не обмануть, поймать еще сложнее.

Вот только лисам не понять степных волков.

Как оказалось «жертва» была рыбка покрупнее –

Новый хозяин бара. Только кто таков –

Нет информации. Мальчишки доложили

Ей только имя – мистер Рейндельнорт.

Зачем? Откуда? Отродясь здесь жили

Одни и те же семьи. Так за годом год.

Приезжих нет, лишь только кто проездом –

На ночь-другую, просто погостить

К родне, знакомым. Замкнутым уездным

Был городок Блекуотер. Словно в бусы нить,

Слагались знания о жертве. Мало. Слишком мало.

Чтобы портрет составить, выверить чтоб шаг

Каждый последующий. Как же не хватало

Отцовской мудрости сейчас! Но этот акт

Она сама сыграет. Доказать, чтоб папе,

Что ей по силам, что она может одна,

Без его помощи справляться. Что медвежьей лапой

Ее не нужно закрывать от всех. Ее вина,

Что Том в тюрьме, ведь тоже есть отчасти.

Она могла не согласиться иль отговорить,

И не поддаться жажде вора – страсти

Большое дело провернуть. Чем подкупить,

Том знал прекрасно. Обманул – не спорит.

Только терзало чувство гадкое вины,

И от того попытка эта – ничего не стоит.

Жертву о милости просить? У Сатаны,

Правда, рассчитывать на снисхожденье глупо.

Но вдруг получится – по шляпке ж не дадут?

Однако вечер начинался скупо –

Людей на улице немного. Что ее не ждут,

И так понятно. Правда, в баре людно.

С толпой смешаться проще, чем идти ва банк

В просторной комнате. Немного неуютно,

Плечи расправила на входе в зал. И как,

Скажите, жертву в полном баре не заметить,

Когда он выше всех, когда он шире всех в плечах,

Она надеялась, конечно, его встретить,

Но не с порога. Сразу. Монотонный «ах!»

Прошел по столикам – мужчины, как девицы!

В святых святыню девушка вошла! А эти лица!

Жрица, эти лица! В газетах нужно напечатать. Позабыв слова,

Все замолчали. Многие узнали.

Кто-то с опаскою нырнул рукой в карман,

Переживая за «сокровища». Ей дали

Пройти до бара в тишине. Как барабан

Стучали шпильки по доске террасной,

Но гордо шла, картинно «ступив» взгляд.

– А мистер Рейндельнорт, он здесь? -

Опасно девицам в бар мужской входить.

– Я рад,

– Что вы пришли.

– И выжила.

– Конечно.

– Поговорим?

– Всенепременно.

– Здесь?

– Конечно, нет.

– А репутация моя?

– Вам, несомненно,

не повредит со мной приватный разговор. Мой кабинет?

– Вполне устроит.

– Дверь?

– Будет открытой.

Может дуэнью? – Он поддел.

– А может вам? –

в ответ невинно. – Что ж, тогда мы квиты. -

шепот по углам.

– Пройдемте, леди… – Вольтер

Ариадна, -кивнул приветственно.

– Я – Алекс Рейндельнорт.

– Приятно…

– Да, Ари, и мне тоже приятно.

Только не здесь, а там. – он указал в проход

За баром к лестнице. Ей нечего бояться.

Погромче крикнуть, и слетится к ним весь зал.

– Леди вперед. – нет смысла упираться.

Сама пришла. Никто не приказал.

Вот только голос. Жрица! Этот голос!

Мурашки градом, какой тембр. Какой анфас!

Он при ближайшем рассмотрении шикарен. Темный волос,

Скорей каштановый, чем черный. В прошлый раз

Не до того было – куда важней спасенье.

Но нынче вечером – едва сдержала вздох,

Таких как он ей не встречалось раньше. Преступленье

Таким мужчиной быть. В нем явно есть подвох!

Не может быть мужчины без изъяна,

Ведь червоточинка должна быть хоть одна?

Она надеялась. При первой встрече рано,

Конечно, делать выводы. Но не его вина,

Что он красив и статен. В чем-то был похож он

На главу братства Судоходников, немного, что-то есть,

Но ощущения такие… ммммм… до дрожи.

Когда он взор свой обратил на нее. Месть –

Это то блюдо, что дают холодным.

А не когда пожар пылает на щеках,

Взгляд опустила в пол, вздохнула, чтоб свободно

Снова смотреть в лицо ему. Держи себя в руках!

Прямее спину, ты здесь для другого! –

Самовнушение порою лучший друг,

Правда не в этот раз. Но, что в этом такого,

В ее реакции? Когда такой вот вдруг

И к ним нежданно, в общем, неприятно.

Одни проблемы от него как не крути.

Только зачем он здесь и в баре? Что и так понятно -

Не для досуга, для дохода. На его пути

Они случайно оказались или же специально?

Быть может мистер Рейндельнорт все точно просчитал?

Кто он такой? Запрос неофициальный

Надо бы папеньке послать. Он явно больше знал,

Чем рыжий Тедди – главный средь мальчишек,

У попрошаек уличных глаза везде свои,

А у отца – другие «вестники». Воришек –

Она обычно привлекала, что ни говори,

Они ей ближе были. Если было нужно –

Они достанут, вызнают, пронюхают, порой

Они массовкой были в ее деле, дружно

Мальцы за ней шли, радуя игрой,

Слегка фальшивой, часто с перебоем.

Это не важно, важен – результат.

Вот только мистер Рейндельнорт, явно не такой он,

Каким казаться хочет. Видно, что богат,

Не по одежде, правда, по манерам, лоску,

И воспитание не скроет простой крой

Его наряда. Броской

Была уверенность в себе и в своем статусе. Порой

Она наигранна. Увы, не этот случай.

Сильный противник, обаятельный, весьма.

Но – не существует идеальных, самых лучших.

Она найдет в нем слабости. Без помощи. Сама.

А в кабинете сумрачно и сыро,

Туман по улицам ползет, и за окном

В молочной пене все, за занавеской криво

Висит картина, прикрывая что-то. Об одном

Подумать можно только – сейф! И не иначе.

Словно специально спровоцировать ее

Хотел «хозяин». Что ж, сыграем значит

Раз предлагает он! Душа внутри поет!

Вот! Это вызов! То, что было нужно!

То, что хотела, чем болела эти дни.

Крупное дело! Только равнодушной

Как тут остаться? В темноте огни

Настольной лампы тени разгоняют

Под темный стол, за кресла и в камин,

По книжным полкам. Как же мир меняет

Только присутствие хозяина. Кармин

В обивке бархатной дивана, в древесине,

В книжных обложках и потухших угольках

Сгоревших дров. Как муха в паутине

Она запуталась в присутствии «хозяина». В силках

Биться бессмысленно, куда разумней сдаться.

Но не в ее характере пристало отступать.