Дикий Носок - Изгнание

«Ты видел йорга?» – враз посерьезнев, по слогам произнес он.

«Почему ты не сказал мне?» – обиженно спросил потрясенный Азар.

«Да сам не знаю,» – словно оправдываясь, ответил Балаш.

Правитель требовательно поднял руки, призывая всех замолчать. «Ты видел йорга,» – снова произнес он, отчетливо выговаривая каждое слово – «Ты уверен, что это был он, а не, например, медведь?»

«Уверен. Я читал о них в старинных рукописях в хранилище, и у меня есть рисунок».

«Да Вы полны сюрпризов, молодой человек,» – изучающе-пристально и в то же время недобро смотрел на юношу Домиар, словно впервые его видел. Точно также он рассматривал и рисунок, пока Балаш рассказывал все, что ему удалось узнать о йоргах за последнее время. Поднятый с постели хранитель рукописей охрипшим от волнения голосом сам читал присутствующим летопись о путешествии Нетуша, не позволяя никому и пальцем прикоснуться к драгоценной рукописи. Мало что в этой жизни уже могло удивить и озадачить Домиара. Но йорги? Такой противник будоражил его кровь, как взмыленную гончую раненый олень. Мгновенно исчезла затягивающая болотная скука, в которой он тонул последние годы, а острый изворотливый ум заработал азартно, как в молодости.

На следующее утро тронулись в путь. Полсотни хорошо вооруженных всадников гарцевали на холеных лошадях, за ними резво катили несколько легких повозок с припасами и ехал чужеземец с небольшой свитой и несколькими навьюченными лошадьми. Ради путешествия все они сменили свои традиционные наряды на вполне обычные штаны и рубахи, только замотанные вокруг головы куски ткани оставили. Гимруз сверкал ослепительной улыбкой и не менее ослепительным блеском самоцветов в перстнях, вполне довольный началом путешествия. Азар крутился вокруг него, не отходя ни на шаг. Тонконогая черногривая кобылка Кениши нервно фыркала в таком столпотворении. Балаш пристроился позади свиты чужеземца, то и дело озадаченно поглядывая на девушку. Она то что здесь делает? Замыкала обоз длинная, массивная телега на мощных деревянных колесах, которую тянули четыре тяжеловоза. Гружена она была мотками толстых корабельных веревок и сыромятных ремней.

Двигались ни шатко, ни валко. Задолго до заката разбили лагерь, развели костры, стали жарить мясо, варить похлебку и пить вино. «Словно не на войну идем, а на игрища какие,» – раздраженно думал Балаш. Он был всерьез обеспокоен. Юноше казалось, что его спутники недооценивают опасность затеянного предприятия. Балашу было невдомек, что возвращение в город реки было вовсе не единственной целью их путешествия. Секрет чудодейственного, взрывающего камни серого порошка не давал покоя Домиару. Потому и заливался соловьем Азар, увиваясь вокруг гостя. Подливал тому вина и развлекал остроумной беседой. Потому и посматривала на чужестранца благосклонно высокомерная красавица Кениша, позволяла целовать свои изящные тонкие пальчики, оставаясь недоступной, но манящей, словно сияющая звезда на небе.

В сумерках неожиданно появилась Умила. Просто пришла и села к костру, мимоходом отвесив тяжелую оплеуху стражнику, попытавшемуся её остановить. Тот упал на землю под дружное ржание присутствующих и обиженно засопел, потирая щеку.

«Я поеду с Вами,» – спокойно заявила она, снимая дорожную суму и усаживаясь рядом с юношей. В суматохе предыдущего вечера Балаш не успел предупредить её, что уезжает и чувствовал себя виноватым. За последние недели между молодыми людьми сложилось что-то теплое, нежное, доверительное, мягкое и пушистое, словно только что проклюнувшийся цыпленок, чему Балаш и названия то не знал, но очень боялся спугнуть и потерять. Сейчас Умила была сердита: медово-карие глаза метали молнии, ноздри раздувались, движения были резкими. Балаш искренне посочувствовал стражнику, попавшему ей под горячую руку. Зато Гимруз был в восторге от новой спутницы. Восторженно цокая языком и сияя улыбкой, он угощал Умилу вином и лучшими кусками мяса, называл «амазонкой севера» и всячески выражал свое восхищение, к явному неудовольствию детей Домиара.

Уже позже, укладываясь спать прямо под звездным небом и укрывая девушку своим плащом, Балаш шепотом спросил: «Зачем, Умила? Там опасно». Но отговаривать и не пытался. Бесполезно. «Как ты не понимаешь? Я хочу их увидеть. Не могу упустить такой шанс. Ведь они, наверное, и правда мои предки,» – с жаром ответила Умила. Балаш уже сто раз раскаялся в том, что рассказал ей о «девочке, сошедшей с гор: то ли йорге, то ли человеке».

Ефим присоединился к экспедиции не по собственной воле. Он бездарно и нелепо погорел на собственном любопытстве. Подобравшись поближе, посмотреть, что это за обоз движется вдоль реки, он был замечен, с улюлюканьем пойман конными стражниками и привезен в лагерь, свисая поперек крупа коня, как куль с мукой. Вид он имел самый непрезентабельный. Те щедрые на прорехи обноски, которые Ефим упер у какого-то фермера, годились разве что на половые тряпки, босые ноги покрылись коркой грязи, свисающие сосульками волосы закрывали заросшее седой щетиной лицо.

«Ба, друг мой, да ты вовсе не покойник!» – глумясь, приветствовал его появление Азар. – «Вот радость то. Думаю, правитель тоже будет счастлив узнать эту новость. Везти тебя назад нам не с руки. Поэтому придется тебе попутешествовать до Радужных гор». Понурого, горестно вздыхающего, проворовавшегося бывшего смотрителя городского торга усадили на последнюю телегу, связав покрепче руки. Устроившаяся рядом Умила снисходительно посматривала на недотепу.

Ула пришла через две полных луны после первой встречи Урума с людьми. К тому времени он уже залечил раны: и телесные, и душевные. Ула принесла с собой тихую скорбь по старику Мууну. Его дух покинул их навсегда. Тело старика, по обычаю, Ула оставила на поляне, где хищные птицы и звери без труда найдут и сожрут его. Урум разделил ее скорбь без суеты и спешки, часами созерцая цепляющиеся за вершины скал клочковатые облака или радужное сияние водяных брызг над водопадом.

Они видели, как схлынуло в ущелье озеро, прорвавшее каменную дамбу. Слышали, как гудели и сотрясались скалы от мощных ударов воды, увлекающих за собой валуны. Теперь в ущелье пахло сыростью. Когда дамбу прорвало, Урум понял, что люди обязательно вернутся. Он терпеливо ждал, оглядывая невысокие лесистые холмы, примыкавшие к горам. И не напрасно. Они вернулись.

Люди оккупировали один из них, неподалеку от входа в ущелье: привязали лошадей, зажгли костры, распугали шумом всю живность, беспорядочно ползали по нему, суетясь, будто муравьи в муравейнике. Их было много, очень много. Как он справится с ними? Урум был озабочен. Пока он мог лишь бессильно наблюдать за длинной цепочкой всадников, втянувшейся на следующее утро в ущелье. В лагере осталась совсем небольшая группа людей. Было очевидно, что они здесь из-за реки. Второй раз люди появляются, когда с ней что-то происходит. Возможно, когда они получат то, зачем пришли, то просто уйдут? Решив пока просто понаблюдать, йорг скрытно двинулся за всадниками. Ула следовала за ним.