Мэри Соммер - Замок на третьей горе

– Я просто хотел напомнить тебе выключить потом утюг, – пробубнил он в трубку.

– Джек, у тебя что-то случилось? – неуверенно спросила Грэйс.

– А если случилось, ты придёшь? – задал Джек собственный вопрос. Ответа не последовало, но он живо представил себе, как Грэйс нахмурилась и закусила губу. – Ты нужна мне.

В этом признании не было лукавства. Увидеть её сейчас было самым естественным и самым сильным желанием Джека.

– Хорошо, где ты?

Джек мысленно разложил эмоциональную окраску её голоса на составляющие и выделил для себя смятение, беспокойство и – он надеялся – радость от его звонка.

– Под клёном для свиданий.

Грэйс снова не ответила, но Джек знал, что она кивнула. А сам он опять занялся ожиданием. Расправил воротник рубашки, выпил остатки пива и выбросил пустые бутылки в урну. Провёл ладонью по поверхности скамейки, проверив её чистоту, смахнул пушинки одуванчиков и щелчком отправил в полёт божью коровку.

Авторы мотивирующих книг и видеороликов часто предлагают жить в настоящем моменте. Убеждают в красках, что вчера или, тем более, завтра не существует – есть только сейчас. Так вот, сегодняшнее сейчас растянулось для Джека тягучей жевательной резинкой, которая уже потеряла вкус и стала жёсткой, поэтому он с нетерпением ждал, когда наступит завтрашнее сейчас. Он отсчитывал временные отрезки, наблюдая за вяло плетущимися стрелками больших круглых часов, которые венчали главный вход в университет.

Грэйс появилась, когда часовая и минутная стрелки встретились на цифре девять. Она села рядом, молча протянула Джеку тёплый сэндвич с ветчиной и приняла пост наблюдающего за часами. Джек тем временем изучал её колени.

– Ты надела платье, – констатировал он, откусив большой кусок угощения.

Он не подозревал, что у Грэйс в шкафу можно найти что-то, не состоящее из двух штанин. Данный редкий экземпляр василькового цвета был лёгким, свободным и никак не подчёркивающим фигуру, зато когда Грэйс присела, взору открылись её колени.

– И накрасила глаза, – Джек продолжал делиться своими наблюдениями.

– Да, я нарядилась и накрасилась, – ответила Грэйс, – девушки иногда занимаются подобной чепухой. А я всё же осмелюсь причислить себя к девушкам. У меня глаза красивые, между прочим, и ресницы есть.

– И ноги, – подхватил Джек.

– И ноги, – согласилась Грэйс. – И даже грудь. Ну… чуть-чуть.

Джек посмотрел на упомянутую часть тела и уверенным кивком подтвердил её наличие.

– Ты очень красивая, – сказал он.

– Спасибо. Что у тебя произошло?

Его настроение, которое в присутствии Грэйс начало улучшаться, моментально испортилось.

– Отцу доложили, что я бросил медицинскую школу, – быстро выпалил Джек и принялся яростно жевать остаток сэндвича.

– О, – воскликнула Грэйс, – о, Джек, ты в порядке?

– В полном, – подтвердил он. – Теперь я могу проживать свою жизнь так, как пожелаю.

Грэйс взяла его за руку.

– А как бы ты хотел проживать свою жизнь, – спросила она.

– Не знаю, но сейчас меня всё устраивает.

Грэйс неосознанно пересчитывала костяшки его пальцев – от указательного к мизинцу и обратно.

– А если в больнице узнают, что ты не проходишь практику, а просто так не вполне законно у них работаешь? – спросила она боязливо.

Джек разочарованно закатил глаза.

– Эй, от тебя я не хочу слышать никаких нравоучений. Я позвал тебя, потому что нуждался в лучшем друге, а твоя задача – слушать меня, жалеть и гладить по голове, – он лёг на скамейку и положил голову ей на колени. – Можешь приступать.

– Я твой лучший друг? – удивилась Грэйс.

– Да, конечно, только Тони об этом не рассказывай.

Грэйс улыбнулась и послушно принялась перебирать его волосы.

– Скажи, а у твоего отца тоже были какие-то особенные ожидания относительно тебя? – спросил Джек. Снизу он не мог хорошо разглядеть её лицо, но почувствовал реакцию на вопрос в руках – прикосновения стали ещё нежнее.

– Он взвалил всё только на себя, – ответила Грэйс, – старался быть идеальным родителем после того, как мама ушла, хотел компенсировать мне её отсутствие всеми доступными способами.

– Есть ли какой-то кружок в нашем городе, который ты не посещала? – Джек хохотнул.

Грэйс почесала подбородок.

– Даже и не знаю… Помнишь, в первом классе какой-то хулиган толкнул меня?

– Помню, я его тогда хорошенько отметелил.

– А я на следующий же день приступила к занятиям по боксу. Ненадолго, правда.

Грэйс могло разонравиться очередное увлечение, и ей тут же позволяли его бросить. Отец-одиночка вызывал восхищение как у разведённых, так и у счастливо замужних мамочек, считавших, что их собственные спутники жизни совсем не занимаются детьми и в принципе ни на что не годятся.

– Мне кажется, балет ты зря бросила, – сказал Джек, – у тебя хорошо получалось. И фигура для этого подходящая.

После занятий верховой ездой балет стал последним и самым продолжительным увлечением Грэйс. Она отказалась от занятий несколько лет назад и решительно заявила, что отныне всё время будет уделять учёбе и домашним делам. На этом эксперименты и закончились.

– Ты прав, наверное, – Грэйс почесала кончик носа. – Просто однажды я почувствовала, что музыка намного сильнее, а я своими неуклюжими движениями не могу передать и малой части её волшебства. Приятнее, закрыв глаза, слушать… и представлять себе всё, что захочется. В мыслях можно парить над городом, танцевать на крышах в лучах заходящего солнца и, не переводя дыхания, сделать больше тридцати двух фуэте.

– Ты чересчур много времени проводишь в мечтах, – без всякого упрёка заметил Джек.

Грэйс накрутила на палец его чёлку и улыбнулась.

– Наверное, реальности мне недостаточно.

– А я желаю иногда, чтобы реальности стало поменьше, – возразил Джек. – Кстати, я понял только что, как готов провести остаток жизни: хочу крепкими корнями врасти в эту скамейку и лежать здесь, смотреть на звёзды сквозь ветки клёна и чувствовать на лбу твои руки.

На миг Грэйс замерла в нерешительности.

– Мне кажется, что ты способен на большее, – ответила она медленно, подбирая каждое слово. – И если бы ты сумел разглядеть себя таким, каким я тебя вижу…

Позабыв о намерении лежать вечно, Джек резко сел, придвинулся к Грэйс вплотную и уставился на её зарумянившиеся щёки.

– И какой я? – спросил он требовательно.

– Ты хороший друг – преданный и смелый, ты внимательный, – перечислила Грэйс и вдруг добавила храбро: – А ещё ты красивый.

Румянец смущения на её щеках сменился бледностью.

– Я эгоистичная свинья, – поспешил разочаровать её Джек, – я, между прочим, знал, что у тебя сегодня свидание, и намеренно его испортил.