Михаил Шторм - Возвращение в затонувший город. Осколки Атлантиды

В настоящий момент он находился в относительно неплохой форме, поэтому преодолел дистанцию достаточно быстро.

– Что случилось? – повторил он вопрос, тоже запыхавшись.

Не распрямляясь и продолжая упираться одной рукой в колено, индиец указал коричневым пальцем в сторону деревни, из которой прибежал.

Это был тощий мужчина неопределенного возраста, с прилипшей ко лбу черной челкой и большими черными глазами, похожими на дыры. Носатый, усатый, смуглый, он представлял собой полную противоположность Быкову с его чисто европейскими водянисто-серыми глазами и гладким румяным лицом. В память о колонизации его английский был достаточно хорош, чтобы без помех понять, о чем толкует абориген.

Оказывается, в окрестностях его деревни произошло ужасное событие. Тигр напал на женщин, собиравших хворост в лесу. Одну из них, попытавшуюся спастись на дереве, он стащил вниз и уволок в чащу, тогда как остальные убежали в селение и стали звать на помощь. Но что могли сделать тамошние мужчины, у которых даже огнестрельного оружия не было? Вооружившись топорами и ножами, они пошли в джунгли и подняли там шум, пытаясь прогнать хищника. Закончилось это печально. Тигр, скрывавшийся в кустах с телом жертвы, выскочил и убил племянника мужчины, стоящего перед Быковым. К счастью, хищник не погнался за остальными и вернулся к прерванной трапезе.

– Ты иметь пушка, – закончил индиец на ломаном английском, указывая на ружье в руке встречного. – Надо убивать тигр. Или тигр убивать всех.

Он был прав. По всей видимости, жители деревни подверглись нападению людоеда. Тигр, однажды попробовавший человеческого мяса, может пристраститься к нему, как алкоголик – к дешевому пойлу. Чаще всего на более легкую добычу переходят старые звери, но причиной может быть также возраст или болезнь. Будучи не в состоянии охотиться на быстроногую дичь, тигры начинают подкарауливать людей и потом уже не могут остановиться. Такие хищники утрачивают природный страх перед человеком. Более того, они выходят на охоту не ночью, а при свете дня, когда люди не прячутся за стенами своих жилищ. Тигр, уволокший женщину, представлял собой смертельную угрозу для остальных жителей деревни. Как теперь им добывать себе пропитание и дрова, как пасти скот или встречаться с соседями?

Подтверждением мыслей Быкова стал протяжный рев, донесшийся из джунглей. Расправившись с добычей, тигр никуда не ушел. Своим рычанием он как бы провозглашал свои права на эти края и их обитателей.

– Убивать тигр, – воскликнул с надеждой индиец. – Тебя небо посылать!

В роли посланника небес Быкову бывать еще не приходилось.

– Идем, – решительно произнес фотограф.

Охотник из фотографа был не ахти какой, точнее никудышный. Но чем меньше человек разбирается в каком-нибудь деле, тем оно представляется ему проще. Мужчины, ни разу не выходившие на ринг или футбольное поле и наблюдающие за спортивными баталиями исключительно по телевизору, отлично «знают», как и куда бить. Любой, сидя за кухонным столом своей малогабаритной квартиры, превосходно «разбирается» в политических интригах.

Словно желая удержать его от необдуманного шага, над равниной раздался механический рокот. Обернувшись, Быков увидел вертолет, плывущий над зелеными кронами. «Странно…» – подумал он. За ним должны были прилететь в пять часов вечера, а сейчас время близилось к трем. Понимая, что он не успеет вернуться на условленное место, Быков принялся подпрыгивать на дороге, размахивать руками и вопить, что он здесь, извещая об этом разве что тигра-людоеда, поскольку вертолетчик никак не мог услышать его из-за шума винтов.

Тем не менее, Быков был замечен сверху. Описав короткую дугу, вертолет сделал разворот и пошел на снижение. Вся вековая пыль, что лежала на дороге, взмыла в воздух, заставив мужчин чихать и кашлять.

Пригнувшись, Быков дождался, пока винтокрылая машина совершит посадку, и принялся протирать глаза, чтобы рассмотреть пилота. Каково же было его изумление, когда из вертолета спрыгнул какой-то юнец и бросился к нему, забавно встряхивая светлой челкой.

Что надо этому мальчишке с рюкзаком на спине? Почему он спешит к Быкову с распростертыми объятиями, радостно крича:

– Дима-а-а!

– Алиса… – выдохнул потрясенный Быков.

Это была она. Фантастически симпатичная и бесшабашная внучка профессора Заводюка, с которой они вместе занимались поисками Атлантиды. Все такая же миниатюрная, бойкая, коротко стриженная, с таинственно мерцающими зелеными кошачьими глазами.

Повиснув на крепкой обгоревшей шее Быкова, она восторженно запищала и принялась целовать его своими потрескавшимися губами, над которыми темнела маленькая пикантная родинка.

Глаза индийца сделались большими, как утиные яйца, на которых кто-то потехи ради намалевал темные кружки, изображающие зрачки.

– Погоди, погоди, – бормотал Быков, не то чтобы отстраняясь, но и не торопясь с ответными поцелуями. – Ты как здесь? Зачем? Твой отец знает?

Во время прошлой экспедиции между ними случился бурный короткий роман, ставший известным Алисиному отцу. У того состоялся серьезный мужской разговор с Дмитрием, пообещавшим оставить юную девушку в покое, чтобы не портить ей дальнейшую жизнь. На том и порешили. И что же? Нарушать теперь данное слово только потому, что девичьи грудки так плотно и страстно прижимаются к его груди?

– При чем здесь отец? – поморщилась Алиса, недовольная тем, что их объятия и поцелуи не стали обоюдными.

В то памятное прошлогоднее путешествие, едва не закончившееся гибелью всех участников, она направилась из духа противоречия, как до того занималась альпинизмом, скалолазанием, дайвингом и прочими экстремальными видами спорта. Таким образом она доказывала отцу свою независимость и отвагу.

Дело в том, что мать девушки рано умерла, а отец вскоре нашел себе другую жену, которая была старше Алисы всего на три года и отличалась весьма эффектной внешностью. Разве можно было примириться с существованием такой мачехи?

Алиса не примирилась. Это была одна из причин, заставивших ее отправиться в Индию к Быкову.

Алисиного отца звали Джон Линдси. Он был мужчиной той породы, которые всегда остаются моложавыми. После сорокалетия он уже как бы не старился, а лишь затвердевал в обретенном облике.

Его лицо было суровым и правильным. Ровно три четкие морщины расчерчивали лоб горизонтально, еще две – вертикально, начинаясь от мужественно сдвинутых бровей. Глаза он обычно щурил, губы растягивал в почти идеальную прямую линию, нижнюю челюсть выпячивал вперед, а волосы гладко зачесывал назад.

С такой внешностью Линдси мог бы до глубокой старости играть благородных шерифов или борцов с мафией. Но ему не было никакого резона сниматься в кино. Он зарабатывал иначе и эффективнее.