Валентин Новиков - Острова прошедшего времени

Вода была прозрачной, голубовато-зеленой, на дне вились густые водоросли, среди них сновали рыбы, сверкая золотой и лиловой чешуей.

Вода перемежалась сушей, целыми островами из упавших деревьев, к воде подступали то песчаные отмели, то диковинные кустарники.

Справа метрах в тридцати от нас в воду уходила широкая песчаная коса, а слева из воды поднимались отвесные скалы изумрудного цвета. Я понял, что это какой-то яркий мох плотно облепил камень. Скалы с растущими на их вершинах не то папоротниками, не то пальмами с листьями, похожими на раскрытые веера, отражались в прозрачной воде.

Песчаная отмель от воды полого поднималась вверх к причудливому лесу. Там росли деревья, увитые лианами. Они походили на тисы, пихты, кипарисы и пальмы. А чуть правее отмели берег захватили низкорослые растения. Плотными ярусами громоздились цветы тончайших оттенков – бледно-розовые, желтые, ослепительно-синие, ярко-красные, с лепестками величиной в ладонь. Дальше на берегу росли деревья с ромбической корой разных цветов – глянцево-коричневой, зеленой, как чешуя, отливающей стальным блеском. Их стволы были похожи то на шары, усеянные цветами, то на бабочек. Многие деревья напоминали пальмы с цветной листвой. Здесь, казалось, ни одно растение не повторялось дважды. Никакое воображение не могло представить более яркой и ошеломляющей природы.

Над цветами порхали крупные разноцветные бабочки. Их крылья то сверкали, точно перламутровые, то вспыхивали оранжевым и бирюзовым блеском. Низко над нами пронеслась исполинская стрекоза, сухо прошелестели ее полуметровые крылья. Мы даже пригнулись, увидев ее челюсти и радужные глаза.

В прибрежных зарослях плели сети громадные пауки. В бинокль можно было ясно разглядеть сверкающие неподвижные нити. Над протокой носились неизвестные нам насекомые.

Воздух был душен и тяжел; над лесом, над бесконечными протоками медленно поднималось жгучее солнце, и повсюду навстречу ему разворачивались жирные листья растений, наплывал душный запах цветущих магнолий.

Дядя Альберт тронул за плечо Славку. Тот виновато съежился, отстегнул ремни и стал пятиться от пульта корабля. Дядя Альберт сел на его место, осмотрел приборы.

– Мезозойская эра,– медленно сказал он.– Ты рассчитал точно, мой друг...

А Славка уже не слышал его, он озирался и что-то беззвучно шептал.

Со стороны леса с отвратительными криками вылетело несколько перепончатокрылых. Один спустился совсем близко, и мы увидели его почти голый череп и длинную пасть, усаженную кривыми, торчащими вперед зубами. Он резко взмахнул длинным, как хлыст, тонким хвостом с кожистой лопаткой на конце и улетел.

– Птеродактиль? – спросил я у Славки, Он отрицательно покачал головой:

– У птеродактилей не было хвостов.

– Боже, какая мерзость,– сказала Тонька.

По воде недалеко от корабля пронеслась тень, как от самолета. Мы снова разом подняли головы. Над нами летел ящер таких размеров, что мы замерли затаив дыхание. Он плыл в воздухе неторопливо, едва шевеля черными перепончатыми крыльями.

– Что это такое? – каким-то сдавленным голосом прошептала Тонька.

– Птеранодон? – неуверенно спросил Славка.

Но дядя Альберт лишь отрицательно покачал головой. Он сам был ошеломлен размерами летевшего черного чудовища.

Увидев нас, ящер резко изменил направление полета и стал снижаться.

В эти минуты я не думал об опасности. Я только смотрел и смотрел, не веря своим глазам. Я знал по книгам, что самый крупный из найденных в юрских отложениях птеранодон имел размах крыльев всего семь метров. А этот... Этот совсем не походил на птеранодона.

Вот он пронесся над самой мачтой нашего корабля и стал плавно набирать высоту. Размах его черных перепончатых крыльев был не менее двадцати метров.

– Уф! – выдохнула Тонька и вытерла рукой взмокший лоб.– Думала, сцапает. Видели, какие когти?

– А пасть...– заплетающимся языком пролепетал Славка.

Мы только теперь по-настоящему испугались.

– Мог ведь броситься...– заметил я. Кажется, мой голос дрожал.

– Нет,– ответил дядя Альберт, протиравший очки полой куртки.– Мачта ему мешала снизиться. А хватает он, видно, лишь с лета... Интересно, как такой гигант поднимается в воздух? Наверно, только с поверхности моря, да и то при благоприятном ветре. Затем парит на восходящих потоках...

– Дядя Альберт, сойдем на берег,– еще более тоненьким, чем всегда, голоском запищал Славка.– Мы бронтозавра должны увидеть!

– А ты посмотри внимательнее на берег и тогда иди,– усмехнулся дядя Альберт, протягивая ему бинокль.

На золотистом песке отмели резвились крупные серые скорпионы, во всех направлениях бегали черные пауки на длинных ногах, ползали сколопендры. Я видел, как съежились Славкины лопатки.

– Бронтозавры...– в раздумье сказал дядя Альберт.– Должны быть и они.

Мы не сводили глаз с леса, ожидая, что оттуда появится одно из тех загадочных гигантских существ, какие дразнили наше воображение со страниц многих журналов, и не заметили, как из воды поднялась голова, похожая на змеиную, с неподвижными глазами и усаженной мелкими зубами пастью.

Первой ее увидела Тонька и сдавленно вскрикнула. Дядя Альберт одним движением включил двигатель, но тотчас выключил его и стал рассматривать существо, приближавшееся к нам. Это была, по-видимому, какая-то крупная рептилия с рогатой и бугорчатой головой. Мы видели, как под водой волнообразными движениями извивалось ее туловище.

За первой рептилией всплыла на поверхность вторая, за ней – третья. Они ныряли под днище, пытались вскарабкаться на борт, но лапы их скользили по гладкой обшивке корабля. Вода вокруг нас кипела и бурлила.

– По-моему, это саламандры...– оправившись от испуга, принялся рассуждать Славка.– Они...

– Да замолчи ты! – прикрикнул на него Махмут. Он, прищурив свои острые черные глаза, пристально всматривался в прибрежные заросли.

Что он мог там увидеть? Лес, подступавший к болотам, совсем не был похож на наш. Сомкнутые стволы со свисающими с них лианами подавляли высотой и массой.

Вдруг один из древесных стволов двинулся, странно изогнулся и снова выпрямился, затем пошел прямо на нас. Мы, забыв уговор «во всем уступать друг другу», тянули каждый к себе бинокль. Но скоро и без бинокля разглядели, что это вовсе не дерево, а шея ящера, двигавшегося среди плотных зарослей к воде.

– Бронтозавр! – громко зашептал Славка.– Это же бронтозавр, ребята! Это он!

Но теперь и без Славкиных пояснений я видел, что к отмели движется бронтозавр, живая гора в сотню тонн весом. Дух захватывало от этого зрелища. Однако не столько размеры гиганта нас поразили, сколько его сила. Неторопливые движения исполинского ящера буквально завораживали первозданной мощью.