Кирилл Трифонов - Изгнанник

В подвале было душно. Рядом с трубой, на которой сидел Вадим, только чуть выше, проходила горячая труба. Померзнув часа полтора на холодном ветру, несчастный изгнанник теперь с удовольствием согревался в этом подвале. И сняв промокший пуховик, он положил его на горячую трубу. Выкурив сигарету, Вадим посмотрел на арматуру:

– Пора!

Он завязал на шарфе затяжную петлю и привязал его конец к арматуре. Настал решительный момент. Изгнанник влез на трубу и, накинув петлю на шею, затянул ее потуже. Осталось лишь спрыгнуть вниз.

Мысли о самоубийстве, закрадывающиеся в голове Вадима время от времени в последние дни посещали его очень часто. Но сегодня он вдруг почувствовал, что его терпению наступил конец, когда на вокзале у него украли сумки с вещами.

В каком-то магазинчике он купил бутылку водки и, выпив стакан, печально разгуливал по мартовским московским улицам. Мысли в голове были одна мрачнее другой. Ехать в воронежскую область совершенно не хотелось.

– Не для того я в Москву ехал – думал изгнанник – что бы так вот глупо и нелепо потерять абсолютно все: квартиру, московскую прописку, работу, жену. Ведь у меня кроме Оксанки больше никого нет. Ведь я люблю её. И все из–за этого ублюдка!

Вадим от злости зашагал быстрее и нечаянно наскочил на какого–то бугая, стоящего возле автобусной остановки. Верзила, выругавшись нецензурной бранью, недолго думая, отвесил несчастному горемыке оплеуху.

Осознав полное несоответствие физических сил, глядя на своего обидчика, Вадим в который раз за последнее время почувствовал собственное бессилие. Это было последней каплей в его чаше терпения. Первая мысль была броситься под проезжающую по шоссе машину. Но Вадим, не теряя рассудительности, подумал:

– А если не насмерть? Еще хуже будет калекой жить.

Последними усилиями воли изгнанник заставил себя идти дальше, думая о том, как свести счеты с жизнью.

Вадим немного постоял на трубе. Решиться на самоубийство было тяжело.

– Надо еще водки выпить – подумал он и, сняв с шеи петлю, слез с трубы.

Стакан получился целый.

– За упокой моей души! – изгнанник выпил его одним махом и тут же весь сморщился и закашлял.

– Не пошла – прокомментировал он, закусывая пирожком – Хорошие пирожки! Надо было больше покупать. Душно тут – развезет быстро.

С пирожками быстро было покончено – Вадим не ел целый день. Он снова закурил. В его голове завертелась песня "Комбат".

– Эх, сейчас бы музыку послушать! – он начал напевать – Комбат, батяня, батяня, комбат, ты сердце не прятал за спины ребят…И умирать совсем не хочется! А ведь я в детстве на скрипке играл! В музыкальной школе учился. Мать покойница мечтала, что б из меня скрипач получился… Да, кажется, я уже совсем пьяный. Нет, все же надо.

Он встал и, сильно шатаясь, снова полез на трубу. Затем накинул петлю и постоял с минуту в раздумье.

– Пора! – скомандовал он сам себе – раз, два, три.

Вадим закрыл глаза, но по–прежнему оставался стоять на трубе. Воля не подчинялась разуму. В отчаянии он опустил голову и, еще немного постояв, снял с шеи петлю. Затем машинально присел на трубу.

Слез не было.

– Наверное все выплакал – отрешенно подумал изгнанник. Следующие несколько минут он просидел не двигаясь, уткнувшись лицом в колени. Отчего-то, вдруг, вспомнился родной и далекий Мурманск, покойница мать, школа, в которой Вадим учился, его школьный друг Колька, с которым они учились в параллельных классах.

Колька был заядлым хулиганом с богатой фантазией. Он был не таким, как все и этой своей неординарностью нравился Вадиму. На улицу он выходил в поиске развлечений и всегда искал возможность нахулиганить. В этом он был достаточно оригинален.

Настроение поднялось. Вдобавок Вадима развезло. Он улегся на трубу, на которой стоял раньше и лежал, улыбаясь, вспоминая то хорошее, что когда–то было в его жизни. Вскоре он заснул глубоким сном.

– Где я? – была его первая мысль по пробуждении. И сразу вспомнился вчерашний день. Настроение испортилось.

– И что я теперь буду делать? – Вадим приподнялся на трубе и почиркал зажигалкой. На полу валялась пачка "LM". Изгнанник поднял её. В пачке лежала одна сигарета.

– Последняя – огорчился Вадим, закуривая – Что хоть сейчас утро, день, вечер?

Он осветил зажигалкой циферблат часов – половина третьего утра.

– Лежу здесь, как самый настоящий бомж – он горько усмехнулся – А ведь идти то и в самом деле некуда. И что мне теперь пить эту проклятую водку, пока не сдохну где-нибудь в подвале или под забором? Пожалуй, пора действительно ехать в Воронеж – это единственный выход. Голова опять болит. Пора прекращать пить. Надо будет найти какой-нибудь магазин, купить что-нибудь поесть, сигарет и все же водки – трясет всего. Растяну её как можно дольше. Надо будет потом сюда вернуться – посушить джинсы и ботинки, а после этого идти на вокзал. Пару дней переночую там – может вещи найдутся. А потом в Воронеж.

Одевшись, он пошел к выходу. Спотыкаясь в темноте, он чиркал зажигалкой, пока, наконец, не нащупал входную дверь. Изгнанник толкнул её, но дверь не поддавалась. Толкнув её ещё несколько раз, он понял, что это бесполезно – дверь заперта снаружи.

– Ещё этого не хватало! – Вадим сплюнул с досады.

Это был подвал одной из многоэтажек, каких много в крупных городах. Выход из него был всего один. Изгнанник обошел весь подвал в поисках ещё одной двери и, так и не найдя её, вернулся назад.

– Час от часа не легче! – подумал он со злостью – И что мне теперь делать?

Вадима сильно мучило похмелье. В горле пересыхало. Надо было раздобыть воды.

– Ладно, дождусь дня. Днем то уж, наверняка откроют – решил он и вернулся на трубу.

Изгнанник улегся на прежнее место. Но спать больше не хотелось. Он сильно нервничал, не зная, что ждет его дальше. Сколько вот так сидеть в этом подвале, день, два, три или больше? Без сигарет, пищи, воды, спиртного. Больше всего хотелось пить. Вадим встал с трубы и пошел по подвалу. Чиркая зажигалкой, он искал на трубах какой–нибудь кран. Но все краны (в маленьком подвале их было не так уж много) были без "барашков". Открыть воду он так и не смог, как ни старался. Обойдя весь подвал, он снова оказался возле входной двери. Из неё сквозь щели тянуло свежим воздухом. Бедный горемыка приложился носом к щели и начал жадно с наслаждением его вдыхать. Дверь была ржавая. Положив на неё ладонь, Вадим обнаружил на ней целый слой льда.

– Не бомж, а прямо–таки узник!

Он печально усмехнулся и начал царапать ногтями лед, жадно глотая маленькие отцарапанные кусочки. Вскоре ему надоело это занятие. "Узник" начал чиркать зажигалкой, ища какой–нибудь предмет, которым можно отковырять лед. Вскоре предмет нашелся. Это был ржавый кусок железа, валявшийся в углу подвала недалеко от двери. Дело пошло на лад. Отколотив большой кусок льда, он начал его сосать. Через минуту из горла измученного изгнанника вырвался вздох облегчения.