Сергей Гончаров - Адам и Ева проклятого мира

– По-моему, это не очень культурно… – начал Владимир, но Андрей перебил:

– Вы кого сегодня потеряли?

– Никого… – догадался Владимир, на что намекает Андрей. – Я один летел.

– А я летел не один. Со мной летела жена, пятнадцатилетняя дочь и девятилетний сын. Летели отдыхать, побыть все вместе эти несколько счастливых недель. Мы долго собирались и планировали, долго копили и отказывали порой себе в чем-то, специально, чтобы отложить деньги. И вот подходит знаменательный день – двадцать первое июля. Жена, моя Людочка, – самообладание Андрея закончилось, из глаз брызнули слезы, но он этого не заметил, продолжая говорить. – Поссорилась на работе – ей в последний момент отказали в долгожданном отпуске, заняли немного денег у друзей и поехали в аэропорт. Сашенька и Леночка были в восторге – они никогда раньше не летали. Мы с Людочкой не могли их угомонить, когда они воевали за место у окна, а когда самолет взлетел, оба уснули, а мы играли в карты, а потом… Вон… Людочка… – указал он пальцем в сторону «посадочного пути». – Я нашел ее… Разорванное тело… Мою любимую… Сашенька и Леночка… Я не смог их найти… Сейчас пойду…

Андрей действительно стал подниматься, неловко опираясь на левую руку. Эдуард мгновенно оказался рядом, помешал Андрею выполнить задуманное.

– Моя семья… Вся погибла… А вы говорите: «Не очень культурно!». Да плевал я на вашу культуру! Слышишь меня?! Плевал! – последние слова Андрей выкрикнул во всю силу легких, обращаясь непосредственно к Владимиру.

Повисла гнетущая тишина, перемежаемая лишь всхлипами Андрея, да далеким и оттого неясным звуком, словно кто-то…

Я поглядел на Лиду, она на меня. Затем все выжившие стали искать ответ в глазах друг друга, безмерно надеясь, что слышимое – лишь иллюзия, порожденная много перенесшим за один день разумом.

Я медленно поднялся, словно опасаясь, что могу спугнуть существо, производившее звук. Следом поднялся Владимир. Переглянувшись, и поняв друг друга без слов, мы направились в сторону фюзеляжа, обходя его справа. Именно оттуда доносились звуки, похожие на повизгивание, тихое рычание, перемежаемое хрустом и чавканьем. Без слов стало ясно – кто-то поедает останки погибших. Сердце стучало, словно набат в тихую летнюю ночь, каждым своим движением поднимая из глубины души страхи, накопившиеся с рождения.

Скоро мы подошли к тому месту, где на дороге лежала девушка с оторванной рукой, но так никого и не увидели, а звуки стали громче. Тот, кто издавал их, находился за фюзеляжем. Оглянувшись назад, я увидел, что оставшиеся люди с тревогой наблюдали за нами.

Вонь за прошедшее время поднялась неимоверная. Нам пришлось прикрыть лицо одеждой, чтобы хоть немного ослабить тошнотворный запах, висевший в воздухе. Владимир поднял с асфальта костыль, выпавший, судя по всему, из багажного отсека. Перехватив его за тонкий конец, пару раз ударил по воображаемому противнику, примеряясь, как импровизированная дубина сидит в руке. Я также поискал глазами какое-нибудь оружие, но ничего, кроме мужского зонта с острым наконечником, не обнаружил. Подняв это воображаемое копье, я подумал, что это лучше чем ничего и, действительно, почувствовал себя более уверенно.

Осторожно, чтобы не наделать шума (хотя тишина стояла полнейшая, каждый камешек под ногами издавал невероятный грохот), мы стали обходить выгоревшие останки фюзеляжа, переступая и обходя трупы и всевозможные вещи, стараясь не смотреть при этом на погибших. За самолетом открылась точно такая же картина, какую мы видели с другой стороны, также лежали тела и вещи из самолета, но среди всего этого находились два существа.

С первого взгляда они походили на собак. Больших собак. Только вместо морды у них оказалось безухое человеческое лицо с едва заметным коричневым пушком и более развитыми челюстями. Их тело покрывала коричневая шерсть, а по спине, вдоль позвоночника, шла белая полоса шириною в ладонь. Лапы оканчивались четырьмя длинными, слегка закрученными, когтями, которыми животные вырывали куски плоти из трупов и отправляли в рот.

– Твою мать! – прошептал Владимир.

Животные нас услышали. Оторвались от трапезы и посмотрели.

Их глаза наполняло безумие. По крайней мере, мне так показалось. Животные секунд двадцать разглядывали нас, а мы их. Наконец, удостоверившись, что опасности мы не представляем, звери на согнутых лапах, готовые каждую секунду отпрянуть или напасть, двинулись в нашу сторону.

Первое мгновение мы стояли и смотрели, как существа слаженно начали обходить нас с флангов. Первым очнулся Владимир. Издав безумный вопль, он кинулся бежать. За ним бросилось одно из существ, огромными прыжками сокращая расстояние. Все это я заметил краем глаза, не сводя взора со второго существа, которое продолжало медленно приближаться. Хотелось побежать, но куда? К остальным? Эта идея сразу отпала. Сражаться? С зонтом в руках? Немыслимо! Но, ничего другого не оставалось.

Я стал обходить существо таким образом, чтобы мне был виден первый зверь, рванувший за Владимиром. Когда угол обзора стал достаточным, я увидел, что пассажир бизнес-класса далеко убежать не успел и теперь отчаянно махал костылем, мешая существу подойти ближе. Наши соседи по несчастью вскочили, с ужасом наблюдая за происходящим на дороге.

Зверь, круживший вокруг Владимира, наконец подобрал момент и прыгнул, выставив перед собой страшные когти.

Окончание я увидеть не успел. Существо, подошедшее тем временем достаточно близко ко мне, тоже прыгнуло.

Дальнейшее я помню словно в тумане. Увидев когти и безумный взгляд с оскаленной пастью, я успел выставить острие зонта. В то же мгновение удар повалил меня на спину, вырвал из рук импровизированное оружие. Послышался всхлип. Повернув голову, я увидел дрыгавшееся подле существо с зонтом, торчавшим в районе сердца. Оно сопело и кашляло, издавая при этом звуки похожие на плач ребенка. Мгновенно оказавшись на ногах, я отпрыгнул на безопасное расстояние. Взглянул последний раз в человеческие глаза этого существа и обернулся на Владимира.

Там дела обстояли намного хуже. Повалив человека, существо насело сверху и беспрерывно рвало задними лапами область паха, а передними грудину. Владимир мертвой хваткой вцепился врагу в шею, не давая дотянуться к яремной вене. С каждым движением зверь окрашивал себя в темно-красный цвет человеческой крови. Владимир давил, как только мог, стараясь задушить это исчадие. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. Мгновенно оказавшись рядом, я схватил валявшийся костыль и обрушил его на животное, целясь в голову. Существо чуть сместилось, и я попал ему по спине. Создалось впечатление, что ударил по каменной стене. Ладони налились чугуном и отказались слушаться. Существо прекратило рвать тело жертвы. Попыталось оглянуться на нового противника. Эта секундная проволочка стала для него губительна.