Алекс Владимиров - СатАна

– Никого? – она вырвала руку, – Но это же мой отец! Муж вашей племянницы! Как вы вообще могли бросить поиски?

– Я не бросал. Я пытался многие годы, – но ничего не вышло. Теперь я знаю лишь одно: твой отец либо мёртв, либо его судьба, как и всех остальных безвести пропавших, гораздо хуже обычной смерти. И мы тут уже ничего не можем сделать. Поскольку единственный, кому была известна участь твоего отца, – это Клавдий Мэйт. Человек, которого…

– Которого вы приказали мне убить, – Сатана вскочила на ноги, – Вы всё знали, но так ничего и не сказали мне. Вы знали, что Клавдий – единственная ниточка, которая может привести меня к отцу, но вы отдали мне этот приказ.

– Сати, пойми, так было нужно Клану. От этого зависело его, а так же наше с тобой благополучие.

– А как же благополучие моего отца? Как же… как… – она задыхалась. Слова пытались вырваться из её груди, но не могли найти выход. Всё смешалось. Мир, который вроде бы начал собираться по кусочкам, неожиданно рухнул, оставив за собой лишь колющие сердце осколки.

Девушка смотрела на своего дядю, и не могла поверить, что именно этому человеку она столько лет доверяла. Именно этот человек вёл её по жизни, а теперь выясняется, что вёл в никуда.

Наконец она нашла в себе силы сказать:

– Я делала и буду продолжать делать всё необходимое во благо Клану, – небольшая пауза, чтобы набрать воздуха для решающего слова, – Но вас, верховный адепт Хейдо Борн, я никогда не прощу, – и, развернувшись, она пошла прочь, несмотря на все устремлённые ей вслед уговоры теперь, казалось, уже совсем беспомощного старика.

***

Было холодно. Холод, пожалуй, первое, что довелось ему испытать после долгого пребывания в беспамятстве. По лицу скользили немногочисленные капли едва моросящего дождя, но этого вполне хватало, чтобы заставить пляшущее на грани тёмной пропасти сознание поймать равновесие.

Затем Старонс понял, что не чувствует рук. Это было плохо. Он пытался отбросить страшные опасения, но, несмотря на все усилия, в голову всё настойчивей и настойчивей лезли мысли о том, что рук у него теперь и вовсе нет. Нет, нельзя в это верить!

Ноги так же ему не повиновались, а какая-то странная неподатливость тела не позволяла даже определить, в каком положении он находится. Что же это? Что с ним произошло? Где он? Бесконечная череда вопросов мучила сознание. Вопросов, на которые нет ответа.

Тело выдавило из себя слабый стон. А точнее губы. Губы, которые, несмотря на все усилия их разлепить, были плотно прижаты друг к другу. Что-то сдерживало их извне. Что-то, сильно сдавившее всё лицо. Что это? Липкая лента? Или же что-то похуже? Опять эти вопросы!

Боевой маг вновь попытался дёрнуться. Тщетно! Хотя нет. Кажется, он смог пошевелить пальцем. Пальцем! Значит его руки всё-таки на месте. Тогда почему же его тело так упорно отказывается их чувствовать? Есть всего один вариант: он связан, причём так туго, что все его конечности изрядно затекли. Нужно сделать над собой усилие и подвигать пальцами ног. Есть, получилось! Значит его догадка оказалась верной.

К нему стал возвращаться слух. В самое ухо неприятно задул ветер, но даже это обстоятельство смогло порадовать. Всё лучше немой тишины. Невыносимо немой.

Гул ветра не утихал, а капли всё продолжали падать по округе, оставляя за собой какое-то неразборчивое трепетание. Однако за всем этим шквалом вдруг навалившихся на сознание звуков слышались и другие. Звуки, совершенно не относящиеся к извечному бормотанию природы.

Старонс услышал шёпот. Тихий, еле различимый голос произносил какие-то странные слова. Торкноди… оргурлес… паркадас… местазид… Что это? Какой-то древний язык? Зачем его используют? Магия! Догадка осенила, как гром среди ясного неба. Да, он, боевой маг, не мог ошибиться. Прямо здесь и прямо сейчас, в каких-то метрах от него творится страшная волшба, чуждая самому его естеству. А использование в оной неизвестных ему магических формул лишь подкрепляло такие выводы.

Так же был и другой звук. Звук, который было сложно с чем-либо перепутать. Именно такой звук можно услышать на кухне, когда повар решает поточить свои ножи. Или на эшафоте, когда палач острит свой топор перед последним в чьей-то жизни ударом. Именно этот звук иглой впился в уши Старонсу и теперь не хотел отпускать.

Маг попытался разлепить намокшие веки. У него получилось. Однако это не принесло особой пользы. Его глаза были накрепко связаны. Перед ними висела лишь темнота. Не было даже возможности увидеть хотя бы отблеск того, что находится за повязкой.

Но был бы Старонс настоящим боевым магом, если бы такая мелочь его остановила? Пусть его тело сковано, а рот заклеен, исключая, тем самым, даже малый шанс произнесения магического жеста, у него остаётся то, чего нельзя лишить банальным связыванием. Внутренний взор. Взор, которым маг может взглянуть на мир, чтобы узреть для себя всю суть происходящего.

Старонс снова закрыл глаза, мысленно пытаясь настроиться на нужный лад. Было сложно. Сознание то и дело пыталось вильнуть в сторону, окунувшись обратно в бездну беспамятства. Однако этого маг не мог себе позволить. Балансируя на самом краю, он с трудом старался отыскать в себе те самые незримые нити, которые должны были показать ему путь наружу. Нити, которые соединяют тело каждого чародея с вереницами магических путей, делая их одним целым. Есть, нашёл.

Картинка так резко ударила в сознание, что Старонсу даже пришлось зажмуриться… точнее, он зажмурился бы, если бы смотрел своими собственными глазами. Но глаза эти были не его. Это были те лёгкие зеркальные отблески, по которым магия просачивалась в мир, растворяясь в его атмосфере. Именно вместе с этими отголосками магии Саронс и сам проникал сейчас через плоть сущего, опуская взор на небольшую лесную поляну.

Сначала он увидел себя, а точнее своё тело. Грубой верёвкой оно было связано по рукам и ногам и накрепко примотано к дереву, без шанса пошевелиться. Значит, его доводы подтвердились. Хорошо. Но кто же с ним это сделал?

Память яркой вспышкой вернулась в его разум, когда он увидел человека в тёмном капюшоне, застывшего посреди поляны. Мысли тут же лихорадочно запрыгали по совсем ещё недавним событиям. Проникновение на охраняемую зону. Какая-то тёмная фигура в дыре, оставшейся от взорванных ворот. Бессилие. И затем темнота.

Всё это, казалось, произошло только что. Хотя, кто знает, может с тех пор прошёл уже ни один день. Сколько его продержал здесь этот человек? И что ему нужно?

Между тем незнакомец уже покончил с заточкой своего изогнутого на подобии полумесяца ножа, и теперь, казалось, всё его внимание занимал здоровенный могильный камень, установленный тут, словно алтарная плита. Более того, Старонс не сомневался, это и была алтарная плита, необходимая этому тёмному чародею… для чего?