Андрей Воронин - Дорога без конца

Женщина, меж тем, открыла свою дамскую сумочку, сняв перчатки, достала оттуда упаковку с длинными, тонкими финскими колбасками, вынула из упаковки две колбаски и протянула их на открытой, изящной ладони с тонкими чувствительными пальцами, смотревшему на неё с подозрением терьеру. Неожиданно для мужчины, Принц Уэльский, забыв почему-то о свих благородной родословной, воспитанности и приличных манерах, потянулся губами к протянутым ему колбаскам, смахнув их языком в зубастую пасть, и щёлкая белыми зубами, с видимой благодарностью, посмотрел в глаза незнакомке.

– Два ноль, – залилась женщина весёлым смехом. – Ещё один миф о воспитанности чопорных англичан повержен!

– Ну, что же ты брат меня позоришь, – укоризненно, с лёгкой иронией пожурил питомца Леонид Евгеньевич. – Продался за пару колбасок, где же это видано, такое поведение воспитанной собаки.

Терьер виновато спрятался за ногой хозяина и хитро посматривал в сторону незнакомки, видимо рассчитывая получить от и оставшиеся вкусняшки. Женщина предложила, чтобы больше не испытывать терпение Принца Уэльского, отдать ему колбаски и отпустить погулять. Что они и сделали. И терьер, отпущенный хозяином с поводка, стал по заведённой привычке крутить восьмёрки между чугунными стойками парковых фонарей и барахтаться в снегу, подымая снежную пыль, впрочем, далеко не отдаляясь от их скамейки.

– Наверно стоит уже нам познакомиться, – напомнила незнакомка. – Так как наши встречи уже переходят в разряд регулярных, а я с незнакомыми мужчинами, как порядочная дама, не встречаюсь.

– Меня зовут Леонид Евгеньевич, – отрапортовал Тычина, – мне шестьдесят три года, я вдовец и на пенсии. Как говорится совсем один, как перст.

– А меня зовут, Виолетта Микко Виртанен, отец мой был финн, а так как имя его в финском языке не склонялось, то и в русской транскрипции, в качестве моего отчества, записано также. Так что с первого раза, на слух, все принимают Микко за фамилию и это немного вносит путаницу в понимание смысла, – представилась незнакомка. Её голос был приятным на слух, негромким и с бархатной, с небольшим намёком на финский акцент, интонацией. – Я вдова. Тоже на пенсии, если вас это интересует. Работу оставила совсем недавно. Ну, возраст мой вы сами видите, мне тоже под шестьдесят.

– Не может быть, – искренне изумился Леонид Евгеньевич такой откровенности незнакомки. – Я вообще-то подумал, что вам нет и пятидесяти. И очень, знаете ли стеснялся, прилично ли, что такой старик как я, вдруг заговорит с такой молодой и красивой женщиной.

– Теперь я понимаю, что после моего опрометчивого признания, камень с души у вас упал, – пошутила Виолетта Микко.

Они просидели за разговорами на скамейке около часа. Мимо спешили с обеда на работу служащие городской Думы и простые горожане, бегали играя в снежки школьники и молодые матери провозили коляски со своими новорождёнными малышами, принимающими первые солнечные ванны после долгой и тёмной зимы. Двое на скамейке говорили и не могли выговориться. Леонид Евгеньевич сам удивлялся как ему просто и легко далось общение с этой незнакомой совсем недавно женщиной. Ему не приходилось стараться казаться лучше или хуже, всё происходило само собой, естественно. Истосковавшись по женскому вниманию, Тычина рассказывал Виолетте о своей прошлой работе, о выходе на пенсию и теперешней их жизни с Принцем Уэльским.

– А что значит в переводе ваша фамилия? – спросил он. – Это так необычно и красиво, Виртанен.

– Ну, во-первых, – усмехнулась Виолетта Микко, – для финов это вполне обычная и распространённая фамилия, также как для нас Иванов или Петров. А в переводе звучит конечно ласково и романтично, – маленький ручей. Я в замужестве не захотела брать фамилию мужа, у него она была Прохоров. Хотя признаюсь, Прохоров тоже звучит не плохо, но было бы совсем странно это сочетание, Виолетта Микко Прохорова, не правда ли?

– Действительно, – согласился Тычина, – немного странно. Вопросов наверно стало бы больше. А кем, извиняюсь, работал ваш муж?

– Мой муж полковник авиации, – с гордостью ответила женщина. – Правда ведь, романтично? Мы жили в посёлке Заозёрном и муж был командиром полка дальней авиации. Ещё бы немного и его бы забрали в Москву, на повышение в штаб армии.

– И что же случилось? – удивился Леонид Евгеньевич. – Он разбился на самолёте при выполнении очередного полёта?

– О нет, зачем вы так, – вздохнула Виолетта. – Всё намного прозаичнее, случился инфаркт и пока его везли из полка до Мурманска, Анатолий скончался по дороге, в скорой. Хотя муж много летал сам, для дальней авиации это свойственно.

– Извините, – попросил прощения Тычина, увидев непроизвольные слёзы на глазах женщины, которые видимо вызвали нахлынувшие на неё воспоминания.

– Что уж теперь поделаешь, прошлого не вернёшь, – Виолетта Микко вытерла глаза платком из сумочки и оставив его в руках продолжила. – Ведь я вышла за Толю, когда он только закончил лётное училище и получил свои первые лейтенантские звёзды и первое назначение из Оренбурга в Казахстан. А я оказалась в Оренбурге на практике, после окончания института Инженеров Водного транспорта в Ленинграде. Раньше, ведь сами знаете, куда распределяли туда и ехали, особого выбора не предоставлялось. Так что, до Заозёрного, мы с Анатолием Геннадьевичем помотались по всей стране. Это уже потом, когда муж стал полковником, полк мы выбирали сами, поближе к Мурманску, к моим родителям.

– А дети, Виолетта? Мне можно к вас так называть? – спросил Леонид Евгеньевич и после благосклонной улыбки Виртанен продолжил, – у вас есть дети и где они теперь живут?

– Да, что там, конечно давайте перейдём на ты, к чему эти условности. Есть дочь, Анжелика, – ответила женщина немного погрустнев. – У нас в последнее время сложились довольно непростые отношения. Когда она со своим мужем, два года тому назад, решила переехать в Анапу, мне пришлось разменять квартиру, в которой мы жили последнее время с Анатолием в Мурманске. Эт квартиру муж получил как командир полка, от командующего флота, за какой-то ответственный полёт его эскадрильи. И понимаете, поменять память отца на удобства, я к этому готова не была и приняла это с трудом. Словом, мы сейчас пока не общаемся. Но давайте оставим эту неприятную и крайне щекотливую для меня тему.

В это время Принц Уэльский, видимо уже порядком набегавшись, успел подмёрзнуть, подбежал к скамейке, взяв лежавший возле Тычины поводок в зубы и призывно посмотрел на хозяина.

– Как время быстро пролетело, – извинился Леонид Евгеньевич, посмотрев на часы. – Извините Виолетта, у нас режим. Шерсть у него короткая и долго нам на морозе нельзя, простудится.