Глеб Голубев - Долина, проклятая аллахом

И опять у меня возникает мысль, так часто не дававшая нам покоя: почему его не берет болезнь? Ведь уж он-то живет в такой грязище и запустении, что вибрионы, начиненные смертоносными вирусами, должны были давно умертвить старика. А он жив и здоров, стоит себе на скале истуканом.

Почему он не заболевает? Видно, мы уедем, так и. не узнав этого. Я ошибся: одна загадка все-таки останется…

«Форменная статуя! — возмущаюсь я в душе с какой-то детской обидой. — И чтоб полное сходство было, без рук, словно Венера Милосская…»

Без рук?!

— Поражает копыта… — бормочу я, не сводя глаз со старика.

Неужели в этом весь секрет?!

— Что с тобой? — испуганно спрашивает Мария.

— В каком тюке у нас истории болезни? Кажется, здесь! — Я кидаюсь лихорадочно распаковывать тюк.

— Зачем?

— Мне нужна Женина история болезни…

Мария сжимается, как от удара. Лишь теперь я соображаю, как больно ей слышать такую фразу. Но мне некогда ее утешать.

Я вынимаю одну папку за другой, открываю, перелистываю аккуратно подшитые бумажки… Вот она!

«…Печень несколько увеличена, цвет нормальный… На левой голени старый шрам…» Дальше, дальше!

Вот оно!

«…На обеих руках незначительно повреждены ногти, видимо, следы повреждения цестодой или другим каким-то видом паразитических червей. Трудно определить, свежие ли это травмы или давние. Такое же незначительное разрушение ногтей отмечено и на двух пальцах правой ноги…»

Труп Жени вскрывал наш опытный институтский прозектор Савелий Павлович, конечно, он не мог пропустить ни одной кажущейся мелочи. Я был прав.

Вот и разгадана последняя загадка. Можно сказать, что помог нам Хозяин: ведь именно его изувеченные руки натолкнули меня на первую, еще смутную мысль. А потом что-то щелкнуло в мозгу — словно включили лампочку, и темнота вдруг стала ясной, простой и понятной.

Загадочны и причудливы все-таки пути искания истины! Вот теперь вдруг неожиданно пригодились и стали бесценными казавшиеся нам прежде малоинтересными наблюдения Николая Павловича. Ведь это он первый подметил, что вибрионы поражают копыта у овец. А специально проведенные позднее исследования подтвердили мою догадку о том, что именно через ногти проникает болезнь и в человеческое тело. Поражая роговые ткани, вибрион окончательно «созревает», и лишь после этого таившийся в нем вирус начинает свою смертоносную работу.

У Хозяина не было рук, а сапог он не снимал, даже ложась спать. Только это и спасло его от невидимого убийцы…

Знал ли об этом Али Бардак? Мне думется, догадывался, подозревал, глядя на безрукого старика, что тот не заражается каким-то образом именно из-за своего увечья. Поэтому и пришел тогда Али к нам в лагерь в перчатках и не снимал их, к нашему удивлению, даже за столом, когда пил кофе. И о заболевании копыт у овец он тоже хорошо знал, хотя, конечно, ничего не подозревал ни о вирусе, ни о роли «сумасшедших» муравьев. Но вместо того чтобы искать разгадку опасной болезни и помочь людям, он выбрал путь преступлений и всячески мешал нам.

Ладно, мне не хочется больше говорить о нем…

Не стану я рассказывать подробно и о дальнейших исследованиях и опытах. Точку можно ставить уже здесь. В болезни, которая отныне называется в честь нашего погибшего товарища «заболеванием Лаптева — Робертсона», не осталось ничего загадочного. И защититься от нее, пока не будут обезврежены все ее природные очаги и «хранилища», оказалось теперь, когда мы во всем разобрались, совсем несложно: надо только, отправляясь на работу, на пастбища, надевать сапоги и резиновые перчатки, преградив вибрионам с вирусами доступ к ногтям, через которые только и могут они проникнуть в тело.

Убийца пойман. И мне надо кончать затянувшийся рассказ, потому что мое основное дело — борьба с болезнями, а на столе у меня уже лежит новая телеграмма — на сей раз призыв из маленького таежного поселка: «Вылетайте немедленно положение угрожающее…»

Умер (латин.).

Если аллаху угодно (фарси.).

Начальник уезда.