Елена Сола - Солнце из черного камня

А ведь и мы, каждый из нас, летим навстречу той единственной последней секунде, с каждым вдохом и выдохом подбираясь все ближе.

Кораблев проходил мимо старого заброшенного здания, построенного в тридцатые годы прошлого столетия, когда первые капли дождя упали на лицо. Раньше это был госпиталь Народного комиссариата внутренних дел. Здание госпиталя несколько раз пытались восстановить и отремонтировать, но по каким-то причинам каждый раз ремонт откладывался.

В конце концов оно совсем обветшало, и те огромные деньги, которые требовались на реставрацию, чиновники сочли нерациональной тратой. Некогда роскошный, построенный по проекту знаменитого архитектора в стиле авангарда и неоклассицизма, с колоннами и пилястрами, госпиталь был незаслуженно забыт, заброшен и имел плачевный вид.

Дождь усиливался, и ничего не оставалось, кроме как укрыться в старом здании. Большой проем, некогда служивший центральным входом, давно лишился дверей, и любой прохожий беспрепятственно мог проникнуть внутрь загадочной зияющей темноты, притаившейся за толстыми кирпичными стенами.

Преодолев несколько ступенек, Кораблев вошел в просторный холл первого этажа с четырехугольными колоннами, подпирающими межэтажные перекрытия. Огляделся по сторонам. На полу местами еще сохранились серые гранитные плиты. Краска на стенах и потолке облупилась и свисала неопрятными кусками, грозя в любой момент упасть на голову нежданным посетителям. За оконными проемами раскинулся запущенный парк, густо заросший бурьяном под старыми лохматыми деревьями, скрывшим некогда пересекавшие территорию дорожки.

На одной из колонн холла поверх надписей и рисунков заплаткой белело свежее объявление «Помощь людям наркозависимым и алкозависимым» с цифрами телефона. Старый корпус госпиталя, оставшись не у дел, стал пристанищем разного рода бродяг. Ходили слухи, что по ночам из окон можно услышать жуткие голоса, бормотания, завывания, а то и неистовые вопли. Многие приписывали эти звуки потусторонним силам.

Илья, как человек, получивший медицинское образование, внук известного в городе медицинского светила, относился к слухам со здоровым скептицизмом и иронией. Один в огромном здании, он совершенно не чувствовал страха. Его не пугал ни шорох листьев за окнами, по которым уже вовсю лупили струи дождя, ни шлепки капель, бьющих по подоконникам и полу, залетающих сквозь оконные проемы. Наоборот, дождь успокаивал и давал благоприятное течение его мыслям.

В холле стоял стойкий запах сырости и мочи. Слева, за двустворчатой дверью, окрашенной некогда светло-коричневой краской, тянулся длинный коридор. Без стекол и ручек, двери прочно сидели на петлях и свободно открывались и закрывались, издавая в тишине легкое поскрипывание. По одну сторону коридора были расположены кабинеты, а по другую тянулся длинный ряд больших окон.

В одном из кабинетов на окнах сохранились рамы и даже кое-где были целы стекла. Из стены под подоконником торчали огромные ржавые крюки для крепления радиаторов. Самих чугунных радиаторов, конечно, давно и след простыл. Осторожно обойдя опасно торчащий крюк, Илья подошел к окну и вынул пачку сигарет.

Он пытался понять, что же сегодня произошло. Неужели смерть незнакомого парня могла так тронуть его? И тут неприятная мысль кольнула в самое сердце. Это называется профнепригодность. Студентов-медиков учат работать с пациентами, не проявляя эмоции. Формула проста: боль пациента – это не твоя боль. Сегодня он шагнул за флажки, и ему стало страшно. Страшно, как космонавту, вышедшему в открытый космос без скафандра. Сможет ли он восстановить себя или нужно уходить из профессии, чтобы не разрушить психику?

Кораблев затянулся сигаретой. Дым перебил зловонные запахи. Илья тоскливо смотрел сквозь грязное треснутое стекло на ямы в асфальте, собиравшие благодатные капли дождя. Деревья заслоняли кронами небо. Он вытащил из кармана складной нож, который всегда носил с собой, и стал водить им по рисунку, оставленному кем-то на широком подоконнике. Короткое лезвие споткнулось, и нож выскочил из руки. Пытаясь схватить его, Илья сделал несколько неловких движений и поранил руку. Из небольшого пореза на пальце медленно выкатилась капля крови и упала на подоконник. Пришлось прислонить пораненный палец к губам, чтобы остановить кровь.

Вечерело, и в коридоре стоял полумрак. Дождь барабанил по веткам, листьям, подоконникам, производя неритмичный хор из постукивающих звуков. Кораблев понимал, что придется принять нелегкое, возможно, самое жизненно важное решение. Или не принять? Если он будет близко к сердцу принимать проблемы пациентов, их смерть, то в медицине ему делать нечего. Но и работать как бездушный робот, следуя инструкциям, он теперь тоже не сможет.

Ах, дед! Именно для понимания этой дилеммы ты подводил меня к профессии такими окольными путями. Возможно, и ты когда-то стоял перед выбором в поисках места врача между богом и обычным человеком. Потому и стал лучшим в своей профессии.

Медбрат затянулся, бросил окурок под ноги и загасил его, наступив большим ботинком с протекторной подошвой. Дождь начал стихать, и пора было уходить. Его остановили приглушенные звуки, похожие на крики и сдавленные голоса.

– Принесла-таки кого-то нелегкая, – проворчал Илья.

Ему никого не хотелось видеть, но, похоже, придется столкнуться с нежданными посетителями, которых непогода загнала в разрушенное пристанище. Выйдя в холл, он никого не обнаружил. Справа витая лестница вела в верхние этажи. Под ней находился спуск в подвалы госпиталя. Голоса раздавались снизу, из подвала.

Слова разобрать было сложно, но в них отчетливо сквозил необъяснимый животный ужас. Кажется, люди звали на помощь. В старом здании могло случиться все что угодно. Здесь запросто можно провалиться в открытую шахту лифта. Или на голову мог свалиться кусок лепнины. Да просто можно нечаянно проколоть ногу гвоздем, коих здесь множество в деревянных досках, разбросанных по полу.

Пары секунд оказалось достаточно для принятия решения. Откинув сомнения, перескакивая через ступеньки, Кораблев бегом спустился в подвал. В тот момент он, не отличающийся храбростью, обычно старающийся отойти в сторону, если это было возможно, посчитал, что должен поступить именно так, помочь людям. Потому что он медбрат и у него есть соответствующие навыки и знания.

Одолев два пролета вниз, Илья оказался в подвальном коридоре. Свет, идущий из узких окон под самым потолком, слабо освещал путь, и он чертыхался, натыкаясь на мусор. Остановился перед глухой железной дверью, над которой горел светильник, замурованный в решетку. Промелькнуло удивление, откуда в разрушенном пустом здании электричество, но тут же внимание переключилось на доносившиеся из-за двери звуки. Внутри происходило нечто странное: невнятные голоса, шаги и потрескивание огня, пыхтение и тихий тонкий женский вой.