Элайджа Бунн - Мультивселенная ошибочных миров. Часть 2

– Мои личные притязания и чувства не играют здесь никакой роли, – отрезал генерал, поправляя серо-зеленый китель, – Йоками – это опаснейший преступник высшего ранга, который должен быть пойман или убит. Мои умозаключения по этому поводу вполне резонны, Сайко.

– Может и так, – вновь согласился Арубин, – и все же, я не о нем сейчас говорю. Впрочем, ваша проницательность подвела вас очень близко к истине. Я говорю о его товарище по учению. О человеке, о котором Эби Колли заботился не меньше, чем о нем. И именно ради него он тогда оставил свой пост, предав мое доверие. С ним у вас должны быть не меньшие счеты, чем с самим Колли и Йоками. Вы знаете имя этого человека, генерал Шакк?

– Кайл Коллинс, – тут же последовал ответ.

Сайко довольно улыбнулся и вновь уставился на костер у своих босых ног.

– Мальчик вырос, – добродушно произнес он, – и теперь я понимаю, чем жертвовал в тот день Эби. Еще тогда мы должны были уделить особое внимание всем деталям его шокирующего поступка. Но мы были просто озлобленны, друг мой. Злость ослепила нас, и мы не смогли рассмотреть истинную угрозу нашему прекрасному миру.

– Хотите сказать, – осторожно прервал его Шакк, – что первостепенной задачей для меня должен быть не Зокушикара, а Кайл Коллинс?

– Хочу, – кивнул Арубин.

Генерал тут же поднялся на ноги и уже собрался уходить, но очередной вопрос, всплывший в голове, заставил его остановиться.

– Я обязан привести его к вам живым? – уточнил он.

По щеке Арубина скатилась кровавая слеза. Он не стал ее смахивать, поэтому алая капля быстро пробежала по его лицу и спрыгнула с подбородка на белую кожу его рук, распластавшись по ладони.

– Какова цена нашего мира? – разглядывая красное пятно на руке, спросил он.

Шакк молча отдал честь и удалился во мрак ночи, оставив Сайко наедине с костром и его мыслями.

Папарацци еще несколько часов толпились в холле отеля. Главные звезды аурного турнира позировали и отвечали на самые глупейшие вопросы, удовлетворяя потребности своих фанатов.

На счастье Никса, он огромной базой фанатов не обладал. Но даже если бы многотысячная толпа гудела на центральной улице Хапстада, ликуя и приветствуя его, едва ли он удосужился бы выползти из своего номера, чтобы озарить их своим присутствием. Так или иначе, молодой человек, по своему обыкновению, растянулся на кровати и истошно разглядывал потолок. Интересных разводов на нем, понятное дело, не было, поэтому это занятие ему быстро наскучило.

Придаваться обыденному унынию он не хотел. Джелед был не у себя дома, поэтому приходилось сохранять хотя бы стандартные нормы приличия. По телевизору не показывали ровным счетом ничего нового. Новости должны были начаться лишь через полчаса. Он осмотрел несколько ящиков шкафа, прекрасно понимая, что там так же нет ничего, что могло бы его заинтересовать, и пришел к выводу, что в этих четырех стенах делать ему больше нечего.

Стин Дорхафт уехал на встречу с организаторами турнира сразу после прибытия в отель. Да и доставать бургомистра только потому, что было скучно, Никсу не хотелось. Меньше всего на свете он хотел прослыть назойливым выскочкой.

Крета уже должна была разобрать свои вещи. Никс не знал, ни сколько точно времени на это ей нужно, ни то, что она собиралась делать после этого. Он постучал.

За дверью послышался шорох и возня, сопровождаемая сдержанными ругательствами. Джелед понял, что все же оторвал девушку от какого-то занятия, но продолжил ждать, стоя у порога.

– Сто тридцать восьмой номер… – задумчиво пробубнил он себе под нос, глядя на табличку.

Замок под ручкой, наконец, заскрежетал, и в узком проеме показалось растрепанное красное гнездо, громоздившееся на голове Креты.

– Чего тебе? – фыркнула она.

Никс заметно помедлил с ответом, разглядывая ее прическу.

– Разве тебя там не ждет толпа репортеров и сливок общества, которые готовы тебя расцеловать? – продолжила язвительные вопросы Марли.

– Ты злишься из-за этого? – удивился Никс, – Я думал, ты знаешь, но… все эти социальные… нюансы мне противны. Так что я понятия не имею, что мне там делать. Стоять, как истукан, я не хочу. Лучше помогу тебе в том, чем ты там сейчас занималась.

Она тяжело вздохнула и, распахнув дверь, пригласила его внутрь.

– Вообще-то я собиралась в душ, – заметила она, – поэтому вряд ли ты сможешь мне «помочь», – добавила она ехидным тоном.

На лице Никса мгновенно заиграла краска.

– Пожалуй, – согласился он.

Джелед уже собирался уходить, но заметил на столике у кровати фотографию, которую явно притащила с собой Крета. На снимке была женщина с маленькой красноволосой девочкой на руках.

– Это ведь ты? – улыбнулся он, глядя на девочку, – А эта женщина…

– Моя мама, – оборвала его Крета.

Джелед наморщил лоб, роясь в памяти.

– Не знал, что у Наместника Хилари есть жена, – заметил он, – они с твоей мамой развелись?

Девушка несколько замялась, потупив взгляд в пол. Никс понял, что по каким-то, еще неведомым ему, причинам этот вопрос был крайне неуместен. По спине пробежали мурашки. Он уже поднял руки вверх, пытаясь оградить Марли от необходимости отвечать на его вопрос, но было уже поздно. Слова сами сорвались с ее губ.

– Она умерла, – эти слова запихали всё, что только что хотел сказать Джелед, глубоко в его глотку.

Он с отвращением проглотил все то, что вертелось на языке, и также потупился на разноцветный узор ковра под ногами. Теперь мозаика складывалась, но и делать поспешных выводов он не хотел. Следовало спросить самому, но он не мог. Его замешательство оборвала Крета.

– Не мучай себя, – усмехнулась она.

Эта усмешка лезвием полоснула Никса по лицу, и он зажмурился. Далее его ждала лишь жестокая правда, на которую он нарвался сам.

– Это произошло десять лет назад, – Марли улыбнулась, погрузившись в воспоминания, – тогда я как раз выбирала себе школу, куда должна была поступить. Точнее, ее выбирали родители, показывая мне фотографии корпусов. Ничего больше меня не интересовало. Ты прав. О маме, как и обо мне, знало не так много людей. Отец всегда был скрытным и замкнутым человеком, поэтому не хотел распространяться о том, что женат на своей коллеге по лаборатории, хотя профессиональная этика ему этого не запрещала. То, что произошло, многие окрестили несчастным случаем. Им оно и было, и лишь параноики посчитали иначе. Не было никакого заговора или заказного убийства. Просто нелепая случайность. Ошибка в расчетах. Гений, который, по словам нашего бургомистра, создал большую часть современного мира, ошибся в вычислениях, не смог предугадать исход эксперимента. Ну а дальше все просто, ты и сам это уже понял. Химикат из синры, который они тогда испытывали, каким-то образом разъел герметичную капсулу и попал в организм матери. После этого она прожила не больше суток. Гениальный ум отца не смог спасти ее. Ничто не смогло спасти ее.