Лидия Бормотова - Где дали безбрежные… Роман

– Вот, началось, – услышала Стаська.

Над лужайкой поплыли переливчатые искорки, образуя тонкую радужную пелену, которая преломляла видимые сквозь неё деревья. Она плавно изгибалась то ли от колебаний воздуха, то ли сама создавала эти колебания. И вдруг сквозь пелену проступило лицо, прозрачное и трепещущее, а через мгновение на лужайке уже стоял человек. Он козырьком поставил ладонь, посмотрел на солнце и… стал таять, растворяться в воздухе.

Стаська зажала рукой рот, чтобы не вскрикнуть.

А на странном месте уже возникал другой силуэт… Этот тоже не задержался, его постигла участь предшественника. Вот ещё один… Они сменяли друг друга, появляясь на мгновение и исчезая. Потом растаяла и сама пелена. На пляже воцарилось прежнее безлюдье, ничто не напоминало о недавних гостях. Да и были ли виденные ею люди? Сон? Морок? Или собственная крыша поехала?

Стаська, не в силах вымолвить слова, подбежала к волшебному пространству и провела рукой по траве. Санни бегала вокруг неё, помахивая хвостом в предвкушении игры. На призраков собака, к удивлению девушки, никак не отреагировала, не залаяла, не зарычала, как обычно на чужих. На траве не было следов, словно и не топтала её дюжина человек. Стаська принюхалась.

– Это энергия. Она не пахнет, – раздалось из-за спины.

– Что это было? – за шиворот хлынул холодок.

– Фантомы, воплощённые мысли. Только молчи. Секрет!

Неосознанное предчувствие, что чудеса вот-вот начнутся, не покидало её с самого начала. Не могли не начаться, раз уж она влипла в эту подозрительную историю. Так что увиденное девушка расценила как очередное звено в цепочке невероятных событий. И что-то подсказывало ей – далеко не последнее.

– Где это ты так исцарапалась? – вдруг заметил мальчишка.

– Об изгородь, – укоризненно напомнила Стаська. Мол, мог и в другом месте её вывести. Спешить, как оказалось, было некуда. Никто их здесь не ждал.

– Вымой царапины в озере. Не заходи глубоко, – его самоуверенность была нерушимой, без всяких угрызений совести.

Девушка прикрыла саднящие колени ладонями:

– Может, не надо? Они уже подсохли, – прозвучало жалобно, как-то не по-взрослому, будто из них двоих старшей была не она, а этот невесть откуда взявшийся сорванец.

Эрни усмехнулся:

– Давай, давай. Будешь как новая.

Неосознанно, поддавшись жалости к себе, она только укрепила командный статус мальчишки. Он стоял над ней, сидящей на корточках, покровительственно смотрел сверху вниз. Ха! Видел бы, как её слушаются десятиклассники! Не чета ему! Выше своей учительницы, то есть её, Анастасии Андреевны, на голову! Но вслух Стаська говорить ничего не стала. Повернулась и пошла к озеру.

Вода была удивительно прозрачная (песчаное дно как на ладони) и холодная. Зайдя по колено, она сунула руки в воду и ощутила, как ледяные иголочки мгновенно побежали по телу, выгоняя из него остатки усталости. Боже правый! Во что превратилась её парадная юбка! Мятая, заляпанная сочной зеленью… и порвалась на боку. В горячке она совсем забыла думать о своей одежде, о том, как выглядит. И в таком виде она заявилась в Академию! Что про неё подумал Мастер Дарни, этот холеный денди? А ведь даже бровью не повёл! Что значит воспитанность!

– Всё, пошли, – Эрни, не дожидаясь, пока девушка втиснет мокрые ноги в туфли, развернулся и зашагал к парку. Она заторопилась и чуть не вприпрыжку побежала за ним.

«Ян! Он ведь обещал зайти вечером. Придёт – а меня нет!» – испугалась Стаська.

Обратная дорога показалась длинней. Или просто мысли скакали галопом, обгоняя время и расстояние, которые не могли соперничать с лихорадочным нетерпением и путаницей в голове.

– Ты кто такой? – запоздало опомнилась Стаська.

– Наконец-то спросила! Живу я здесь. Хочешь, я буду приходить?

– Хочу.

И усмехнулась. Нашла себе приятеля! А что? Привыкла дружить с мальчишками. С детства. И сама им под стать.

– Что у тебя на сегодня?

– После школы два репетиторства, потом тренировка в бассейне, потом репетиция новогоднего представления.

– Мы опять не пойдём к Никитиным?

– Не бросить же мне все дела!

– А может, бросить?

– Артём, ты с ума сошёл!

– Или ты? Пусть поимеют совесть: нельзя же всё вешать на тебя.

– Я всё успеваю.

– Стась, давай сходим к Никитиным, а то снова уедут. Когда ещё увидимся?

– Ну, сходи один.

– И что я скажу? Они ведь спросят про тебя.

– Скажи… что я… э-э… что я исчезла.

– Как это?

– Будто приходишь ты ко мне, заглядываешь в комнату: я в дымке такой, как в облаке, – и растаяла.

– Фантазёрка.

– А разве так не бывает?

– Мне кажется, ты и появилась так же: только дымка, наоборот, сгустилась, засветилась зелёным, и что-то рыжее и кудрявое показало мне язык.

Эти лёгкие поддразнивания вошли у них в привычку. Артём и Стаська были неразлучны, и трудно было определить суть их отношений, да они и не старались. Просто знали, что важные дела и вопросы нужно делать и обсуждать вместе. А важным было всё: от выполнения домашних заданий и катания на катке до выбора профессии и решения мировых проблем. Родители и учителя не видели в их дружбе ничего осудительного и воспринимали их как единое и неделимое целое. Ребятня сначала доставала заковыристыми дразнилками, особенно мелюзга, но злости не было – с Артёмом и Стаськой здо́рово было дружить, не соскучишься – и постепенно все дразнилки забылись. Иногда всплывали «сиамские близнецы», «два сапога – пара» или что-то в этом духе, и чего больше было в них: насмешки, зависти, ревности – кто же разберётся?

Из смешной, любопытной и задиристой девчонки Стаська выросла в очень привлекательную девушку. Стройная, подтянутая фигурка. Зелёные глаза, меняющие оттенки от тропически насыщенного – в гневе до прозрачно-лёгкого – в беспечном веселье. Эти же глаза могли вспыхивать колдовским светом, когда Стаську подхлёстывал азарт, горячая увлечённость. Её кожа, абсолютно белая, часто свойственная рыжеволосым северянам, полностью отвергала веснушки и загар. В детстве её считали бледненькой и, если бы не подвижная и деятельная натура непоседливой девчонки, стали бы усиленно лечить. Вместе с болячками на коленках и содранными локтями бледность растворилась в воспоминаниях о нежном возрасте, теперь её белокожесть выглядела изысканно аристократичной, эксклюзивной – предметом бессильной зависти многих гламурных барышень. А вот гламур и приоритетный сексуальный имидж, которые так навязчиво втюхивала хорошо оплаченная реклама, одурманивая юных и неокрепших, Стаська презирала. По-мальчишески задорный характер и природное изящество обеспечили её широким кругом друзей, а когда она встряхивала шелковистыми рыжими кудрями, рассыпающимися по плечам, у парней замирала душа. Но скрепя сердце никто за ней не ухаживал: кому же придёт в голову встречаться с «сиамскими близнецами»?