Виктор Ананишнов - Изнанка матрешки. Сборник рассказов

Дачу осветили киносъёмочным светом. В ярком его пространстве метались огромные призрачные тени. Воздух сотрясали гулкие тяжёлые звуки, в которых я с трудом узнавал голоса людей и смысл сказанного ими.

Нас искали. Внутри дома, на прогнившем чердаке, в полузавалившемся подполе, под руинами крыльца, вокруг.

– Да что они, испарились что ли? – густой бас выражал удивление, недоверие и досаду.

– Нет их здесь, – отвечали таким же басом. – Даже следов не осталось.

Вновь в пронизывающем свете двигались тени. Прямо передо мной остановился один из погонщиков. Он наклонился к земле, подсвечивая фонариком, потом разогнулся, растерянно потоптался на месте и, нервно ломая спички, закурил.

От его ищущего взгляда, казалось в упор на меня, и дыма сигареты, я глубже подался в щель. Моё маленькое невесомое тельце – я ещё не разобрался, в какое насекомое произошло моё слияние с природой – содрогалось от страха, превосходства и уверенности в безнаказанность.

Что они нам, менкам, могут сделать, если мы уже слились с природой? Ну, может быть, случайно раздавить каблуком? Так потому мы и забрались повыше.

Ха! Не ловить же букашек-таракашек и судить их за содеянное людьми?

Милиционер сделал несколько коротких затяжек, с силой ударил пустым спичечным коробком в стену дачи, нагнулся и зашагал вдоль крошащегося кирпичного фундамента, подсвечивая фонариком под ноги. Его молодое растерянное лицо, досада и взвинченность некоторое время воскрешались моей памятью и занимали меня, зрителя, подсмотревшего за кулисами подготовку актёра к выходу на сцену.

Погасли огни, машины укатили. На округу опустилась ночь середины осени. Сквозь быстро несущиеся облака иногда проглядывали лучисто яркие звёзды. Всходила луна и матово подсвечивала горизонт.

Богатейшая история человечества – целиком история лодов, и совершенно не знает менков, хотя, конечно, при внимательном её прочтении и при желании можно предполагать участие менков в том или ином событии.

Некоторые из нас пытаются всех ведьм и колдунов, сожжённых на бесчеловечных средневековых кострах, отнести к менкам, но это, по-видимому, не совсем так. Ведьмы и колдуны, по поверию, оборачивались в волков, кошек, собак и других животных, так что к менкам никакого отношения не имеют. А бытующие у некоторых народов представления о превращении в гнус и комаров, связаны с пеплом злых духов или, реже, богов.

Менки же, меняя своё обличие или, точнее, сливая с природой, оборачиваются в безвредных и незаметных насекомых, чтобы, если надо, впасть в анабиоз, высохнуть, вмёрзнуть… Лишь бы пережить нежданное лихолетье: катастрофически суровые зимы, засухи, наводнения, космические явления.

И вот я и мои друзья, вдоволь накуролесив летом, натворив против морали и законов лодов дел, благополучно ушли от погони и разбежались по щелям – и нет нас!

Так покойно лежать и ощущать новые жизненные токи, текущие и пронизывающие все мои вновь приобретённые тело, конечности и всё остальное.

Мои друзья, менки, уже спят бесчувственным сном: время до весны для них – миг; а я не сплю, думаю. Мой микроскопический мозг возбуждён и не потерял способности понимать и критически анализировать проступки, совершённые мной за летние дни в компании менков.

Ещё прошлой зимой я не знал о себе ничего. Жил как все лоды: учился, читал, ходил в кино. Но менки отыскали меня, увлекли дразнящей беззаботностью и весёлой дерзостью ко всему, что создали лоды, и к ним самим.

– Лоды… – говорил мой новый знакомый, мой брат по эволюции, теперь мой лучший друг Лёня Челебов. И без того сухое лицо его суровело. – Они расплодились, захватили Землю и заставили нас… – Он делал паузу, сыто отваливался от стола, уставленного бутылками и закусками, на спинку стула и задавал вопрос: – Жить?

– Какое это житьё? – горестно отвечал Деркач и ковырял вилкой в зубах.

– Во! – жарко выдыхал Лёня. – И мы, менки… Мы, венцы природы, из-за них должны… в этих каменных мешках, в пыли и вони…

Деркач снова, прикрыв от напряжения глаза, лез вилкой в рот, причмокивал и выдавливал:

– Угу!.. Вони…

– Природа! Чистая! Нетронутая! Вот удел Земли!.. И менков! – вдохновенно декламировал Лёня.

– И белый снег! – добавлял немногословный Иванс и не отрывал взгляда от гуляющей на набережной толпы, искал, по его утверждению, идеал мечты.

По наивности я им предлагал всё бросить и уйти в горы, к ледникам, туда, где можно ещё смочить ноги слезами ночи – чистой росой, где резвится в звонких реках форель и где ещё голубеют первозданные снега.

Они, пьяные, со слезами на глазах соглашались со мной, называли Моисеем менков, лапали меня потными руками и всхлипывали:

– Уведи нас туда… Подальше от проклятых лодов…

Но за всё лето мы не побывали ни в одном городском саду или парке. Какие уж тут ледники? Рестораны, оргии, вечная охота за деньгами, кражи и взломы.

Напропалую. Двери – топором, кулак в нос старушенции, пинок кошке, чтобы не путалась под ногами. И – в другой город, посёлок, порой на украденном транспорте, подальше от пострадавших и стражей порядка.

– Кто нас возьмёт? – орудуя в чужой квартире, спрашивал Лёня и сам отвечал: – Мы клопами расползёмся, тараканами разбежимся, пауками утопаем…

Я лежал, не ощущая холода, и думал; до этого думать не было времени, да и не хотелось, по правде сказать.

Лето промелькнуло невесомо, как взмах ресниц, как сладкая истома, и сейчас густым тяжёлым осадком недоговорок, случайных обобщений и зыбкой неустроенностью похоронило недавно обуявшие меня чувства под горьким ворохом мыслей.

«Я – менк, и я не виноват…» – эта спасительная формула долго тешила меня, воспринимаемая глотком воды в пустыне, и я более или менее беззаботно брёл, словно по песку от эпизода к эпизоду весёлого нашего времяпрепровождения в тёплых краях страны.

Девушки разного пошиба, рестораны и откровенные забегаловки, таинственный шёпот пронырливого Лёни:

– Сегодня берём… Там есть, чем поживиться…

Хохоток Деркача и ухмылка Иванса, Безразличие Дениса. Драки в тёмных переулках, синяки напоказ друг другу.

– Проклятые лоды!

Конечно, я – менк, однако мысли мои, воспоминания мои – от лодов. Родители мои – лоды, но кровь их когда-то была заражена генами менков. Они, гены, возможно, накапливались и набирали силы исподволь, чтобы через поколения возобладать во мне.

Узнавшие меня братья по крови разъяснили: – «Менки – вот истинные цари природы, умеющие не только ею повелевать, но слиться с ней во взаимно выгодном симбиозе. Поэтому менки не идут против природы, но следуют её логике и не опускаются до жалкого существования лодов, которые истязают себя, отвоёвывая у окружающего их мира крохи добра и благодати».